Лёля обошла деревянную телегу без коня, груженную жёлтыми головками сыра, круглыми, с восковыми печатями. Многие мимо сыров ходили, смотрели жадно, да ценой никто не интересовался. Видно, дорогое это удовольствие ныне в Яви. На второй телеге ряд бочек лежал, плотно меж собой связанных. За соседним прилавком покупательница развернула длинное льняное полотенце, изучая бахрому на его концах придирчивым взглядом. Где-то заржала лошадь, прозвучал басовитый смешок, а затем два мужика в богатых кафтанах по рукам друг друга хлопнули, точно союз какой заключая.

Старичок в простой, но аккуратной одёжке торговал глиняной посудой, и за край длинного платка матери, склонившейся над плошками, держался мальчик, взирающий на происходящее восторженными глазами. Должно быть, решила Лёля, и у неё вид сейчас такой же. Не поверил бы никто, если бы узнал, что она, девица восемнадцати лет, впервые на рынке оказалась.

Лёля остановилась, блеском небывалым привлечённая. Никогда в Прави родители её украшениями не баловали, воспитывали в скромности, а здесь… Прямо перед ней, на полотне белоснежном, ровные ряды убранств девичьих лежали, взгляд притягивали, отойти не давали. Серьги, искусной работой свитые, гривны шейные с бусинами, перстни размеров неброских или с камнями такими, чтобы зависть одним только видом своим вызывать. И всё то медь жёлтая или золото, а не серебро, к которому Лёля с детства привычна была.

— Ну, краса, приглянулось тебе что? — радостно приветствовала её девчонка с такими же, как у Лёли, косами по бокам и веснушками по всему лицу. — Зови батьку, сейчас подарок тебе подберём.

— А батьку зачем? — поинтересовалась Лёля, разглядывая лежащий перед ней клад. Не то, чтобы она охоча была до украшений, но что за девушка пройдёт мимо и не рассмотрит каждую серёжку, каждый перстенёк?

— Как зачем? А деньги у кого? — изумилась девочка.

— У неё и свои есть, — произнёс глухой голос из глубины прилавка.

Лёля вздрогнула от неожиданности и вскинула глаза на юную торговку.

— А, там папка мой сидит, караулит меня и товар, не пужайся. Он всё добро это и выковал. — Девочка облокотилась на прилавок. — Ну так что, подобрать тебе что-нибудь? Серьги эти агатовые диво как хорошо с волосами твоими огненными смотреться будут.

Она подхватила длинные золотые серьги, украшенные чёрной и красной бусиной. Красивые, но такие больше матушке её пошли бы, Ладе Великой. Лёля улыбнулась и помотала головой.

— Яркие больно, не привыкла я к такому. А можно перстенёк тот глянуть? — Лёля указала на маленькое колечко в углу.

Откровенно говоря, не само кольцо внимание её привлекло, а крошечный жёлтый камень, в металл вправленный. Точно Ярило-солнца кусочек на землю с небес упал, и в колечко его заточили.

— Это? — разочарованно протянула торговка. — Медяшка простая с янтарём. Цена ей семь монет. Слушай, ты ведь не из бедных, возьми, что понаряднее, а? Медь — это для крестьян, чтоб украшаться на гуляниях, а вам, боярам, такое носить — подружки засмеют.

— Да что ты, вовсе не богата я. У меня и семи монет нет. Прости, что потревожила, — извинилась Лёля, от стыда опуская глаза. — Камушек мне полюбился больно. Никогда прежде не видела таких.

— Хочешь, за одну монету кольцо отдам? — Из полумрака задней части прилавка поднялся невысокий грузный мужчина, заросший чёрными волосами и бородой. — За эту, — указал кузнец на грудь Лёли. — И ещё любые три украшения в придачу бери.

— Да что на тебя нашло, папка?! Хватит добро наше разбазаривать понапрасну! — воскликнула девочка, пытаясь прикрыть руками товары. — Не видишь, что ль, монета с дыркой, серебра там, как леший наплевал!

— Цыц! А ещё дочка кузнеца! Не можешь чистый металл от дешёвого на глаз отличить? Не так я тебя, Марьянка, воспитывал! Ну так что, меняться будешь? — отчитав дочь, кузнец перевёл взгляд прищуренных глаз на Лёлю.

— Нет, эту монету отдать не могу, для меня она всех сокровищ дороже. — Лёля прижала руки к груди, пряча драгоценный подарок, и на шаг отступила от прилавка. — О доме мне напоминает.

— О доме, значит, — суровый кузнец улыбнулся, пряча улыбку в кустистой бороде. — Это хорошо. О доме всем помнить надобно.

— Если получится, я вернусь, — пообещала Лёля. — Сильно мне колечко ваше понравилось. Даст Род, свидимся ещё. А пока — удачи вам, и пусть торговля процветает.

Лёля поклонилась, и кузнец довольно крякнул в ответ, прежде чем исчезнуть в темноте своего убежища. Его дочка, Марьянка, помахала Лёле на прощание и принялась переставлять украшения, чтобы ярче сияли под солнышка лучами. И казалось Лёле, что самым ярким и солнечным там перстенёк её был, в углу припрятанный. Ей даже чудилось, будто чувствует она, как колечко это палец её обвивает. Эх, вот бы раздобыть где-то семь монет. Всего семь монет — и как она была бы счастлива!