Шрифт:
Бабушка проводила меня с таинственным прищуром. Мне оставалось только вздохнуть.
И тут покоя нет…
Моя любимая бабуля решила, что пора выдавать внучку замуж. И понеслось. Сначала, как и полагается, были внуки-сыновья верных подруг. Потом знакомых. Много гостей перебывало в нашем доме. А что толку? В большинстве своём ни я, ни те молодые люди, которые приходили к нам на ужин, не были заинтересованы в более близком знакомстве. Они являлись такими же заложниками, как и я. На моей памяти лишь двое или трое что-то там говорили, предлагали. Я отказывалась. Не хотела.
Не то.
Я давно признала очевидный факт — я со странностями. Мне мало похабных знаков внимания, смешков. Меня не привлекает перспектива провести вечер в шумной незнакомой компании за бутылкой пива, как часто бывало в студенческие годы с другими девочками.
Мне нужно, чтобы я откликалась. Чтобы со мной происходило что-то необычное…
Вот я и накликала. Куда уж необычнее, чем шантаж прокурора Ильи Николаевича.
Боже… Я даже не знала его фамилии.
Выйдя на улицу, набрала Белку. Та ответила почти сразу же.
— Привет пострадавшим.
— Привет, Марфа.
На дальнем фоне слышалась приглушённая музыка. Или… нет? Или мужской голос?
— Ты ещё в больнице?
— Нет, конечно. Ты что? Отпустили меня, ещё ночью.
Хм…
— И как ты?
— Жить буду.
— Тебе что-то нужно? Продукты, лекарства? Компания на вечер?
Про компанию я погорячилась. От досады прикусила язык. Приехать я сегодня не могу. А надо. Собраться втроём, посидеть, потрещать. Вчера нам не удалось расслабиться.
Снова какой-то сторонний звук в телефоне привлёк внимание. Точно мужской голос что-то говорил Белке.
Она снимала квартиру, родители жили в другом городе. Тома поговаривала, что ещё немного — и она, не без помощи последних, накопит на первоначальный взнос и сможет купить квартиру. Родители успели приехать к ней? Сомнительно.
— Марфа, не-е, ничего не надо, — как-то с запинкой сказала подруга и поспешно добавила: — Но спасибо за беспокойство.
— У тебя точно всё хорошо? — усомнилась я.
— Я тебе позже отпишусь. Не могу… эээ… говорить.
— Как интересно…
— Всё потом.
— Договорились.
Значит, мне не показалась, и наша Белка была не одна. Ну что я могу сказать — я первая за неё порадуюсь, если она помирится со своим Перехватовым. Не отболело у неё. И, судя по тому, как Лев рванул ей наперерез вчера в зале, у него тоже.
Я вздохнула и подставила лицо солнечным лучам, что пробивались сквозь немногочисленные тучи.
Весна же…
Алёна плохо подготовилась, почему-то нервничала.
— Что-то не так, Алёна? Ты сегодня невнимательна.
Сначала девочка молчала, а потом взорвалась.
— Это всё Данька Кадышев из шестого «Д»! Представляете, Марфа Ивановна, он мне дружбу предлагал! Написывал каждый день. А вчера мне скинули скрин, где он Васильковой едва ли не в любви признаётся! Представляете, Марфа Ивановна?
Точно весна…
А мне ещё надо что-то придумать с бабулей. Что сказать о том, куда я собираюсь вечером? Особенно после вчерашней демонстрации Ильи Николаевича, будь он неладен!
Поцелуй он захотел. А ещё ничего не хочет в довесок?
Бабушка, на удивление, не задала ни единого вопроса. Смотрела турецкий сериал, периодически комментируя поступки главных и второстепенных героев.
Странно это. Честное слово. Настасья Павловна, как и положено женщине семидесяти лет, обладала здоровым любопытством и не упускала возможности узнать что-то новенькое и интересное.
Ладно… Может, пронесёт меня?
Мы не обговаривали время встречи. Я решила, что подъеду к Илье Николаевичу снова к девяти.
Когда без десяти восемь раздался звонок в дверь, я не почуяла беды.
— Ба, я открою.
— Это Машка за пряжей пришла. Она звонила, спрашивала.
Я кивнула и побежала открывать. Тётя Маша жила этажом выше. Пару лет назад они вместе с бабушкой увлеклись вязанием. На этом фоне даже несколько раз серьёзно ругались. А уж какие дискуссии у них случались! Мама, не горюй! В них лучше не вмешиваться и желательно где-нибудь укрыться в безопасном месте.
Распахнув дверь, я намеревалась пропустить тётю Машу внутрь квартиры, но не смогла.