А потом пошла на кухню.

Он сидел на длинной встроенной скамье рядом со столом. Его волосы были взъерошены, лицо небритое, глаза тёмные и великолепные, он смотрел на меня. Я неуверенно улыбнулась, и он протянул мне руку.

Когда я уходила, то увидела Макса, резвившегося на зелёной траве. Финн взял мои пальцы и притянул меня к себе на колени. Затем он поцеловал меня. Это был неплохой способ проснуться. Даже если я опаздывала.

— Я познакомилась с Максом, — сказала я ему.

— Хорошо.

— Он обнюхал меня под одеялом.

— Он очень хорош в своём деле.

— Могу я спросить, что случилось с его лапой? — тихо спросила я, хотя мне следовало бы оставить это без внимания, потому что внутри меня зародилось плохое предчувствие. Я уже знала, что для Макса это не закончилось ничем хорошим, но теперь поняла, что это было плохо и для Финна. Я поняла это по тому, как застыло всё его тело, за исключением глаз, которые стали мёртвыми.

— Конечно.

— Что случилось с его лапой?

— Её оторвало бомбой в Афганистане.

Как будто слова были вырезаны из лука, мои глаза наполнились горячими, жгучими слезами. Я посмотрела в окно на Макса, который рылся в высокой траве. Даже не могла представить себе этот момент — взрыв бомбы. Но ещё больший, более чёрный страх зародился в моей груди.

— Господи, Финн, — тихо сказала я.

Он пожал плечами.

— Могло быть и хуже. Он мог погибнуть совсем.

— Или ты, — сказала я, мой голос странно дрожал.

— Или я, — согласился он. — Но всё, что мы оставили после себя в тот день, — это лапа Макса, и можно считать что нм повезло, — сказал он. Его глаза смотрели вдаль.

Я обхватила его за плечи и приблизила свое лицо к его, кончики наших носов почти соприкоснулись.

— Я принесла кое-что для него, — сказала я, подражая своим голосом его более низкому тону.

Его отрешённый взгляд переместился на меня.

— Ты принесла что-то для Макса? — я кивнула.

— Стейк. — Улыбка дрогнула на его губах. Его глаза словно перефокусировались, и он словно вернулся сюда.

— Ты принесла моей собаке стейк?

— Думаешь, ему понравится?

— Ты с ума сошла? — сказал он, и теперь Финн был снова здесь, в комнате со мной. — Ему понравится. И тебе. Мне придётся отталкивать его с дороги всякий раз, когда ты будешь возвращаться домой. Образуется очередь. Мне придётся пробиваться к тебе.

Он сказал «дом»?

— Надеюсь, ты выиграешь, — пробормотала я, прикоснувшись губами к его губам, потрясённая тем, как приятно было помогать Финну, возвращать его из тёмного места, в которое он забрался. И всё это с бифштексом для его собаки.

Я сделала мысленную пометку, что в следующий раз принесу домой свинину. Потом бекон. Если понадобится, я пройду через всю скотобойню, лишь бы у Финна перестал появляться этот уходящий взгляд.

Пока мы разговаривали, он раздвинул ноги, и я проскользнула между ними, опустилась на скамейку, положив голову на его локоть. Я перекинула свои ноги через его. Вероятно, всё это выглядело как приглашение, и Финн принял его, просунув руку между моих бёдер.

— Я не думаю... не могу... — я жестом показала между ног. — Я уже кончила. Много раз кончила прошлой ночью.

— Очень много.

Я подняла брови. Он просунул руку чуть дальше.

— Финн, я не знаю… — я обхватила пальцами его бицепс. — Я горячая, замученная и распухшая.

Его взгляд был тёмным и непоколебимым.

— Я хочу немного этого. — Он откинул шёлковую рубашку в сторону, сдвинул её с груди и провёл ладонью по моей прохладной коже. Независимо от того, что я сказала, и что было правдой, по мне пробежала дрожь удовольствия, а сосок затвердел.

Он приподнял бровь.

Я улыбнулась в ответ.

— Тогда ладно.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в губы — мягко, нежно, а потом опустился ниже, соскользнул с колен на подушки скамьи, целуя грудь, живот, пока я не растянулась на скамье, свесив одну ногу, а Финн не оказался между моих бёдер, задрал юбку, переместив бесконечный поцелуй на горячее место между моих ног.

Раздался грохот, от которого задрожал кухонный стол. Я подпрыгнула, и тут же заиграла приглушённая джазовая песня. Это был телефон Финна.

Финн не стал поднимать голову, просто отодвинул мои трусики в сторону и нагнулся ко мне.

Я постучала по его голове.

— Твой телефон звонит, — сказала я ему после трёх звонков и отсутствия движения с его стороны.

Он поднял голову.

— И тебе не всё равно, почему?

— Мне просто... мне всё равно, то есть, это просто... может быть важно. Сейчас восемь часов утра, суббота. Кто бы стал звонить тебе в такой час...

Он протянул руку и взял телефон.

— Да?