Шрифт:
АП: Вы – дипломат, поэт, общественный деятель, известный спортсмен – оказались свидетелем коренного перелома в истории развития нашей страны. Перед вашими глазами происходила смена эпох, нравственных ориентиров. Как вы оцениваете изменения в культурной и духовной жизни страны? Что надо делать, чтобы наша культура сумела выжить в этих диких рыночных условиях?
БИ: Мне, как человеку, родившемуся в рабоче-крестьянской семье, прошедшему довольно сложный жизненный путь, познавшему тяжкий труд рабочего и шахтера, достигшему определенного социального положения, в том числе и на дипломатическом поприще, взирать спокойно на то, что сегодня происходит с российской культурой, образованием, литературой, творческими союзами, – мучительно. Если говорить о русской культуре и литературе, ее духовно-нравственной основе – ей наносится удар в самое сердце. Новое время считает своим достоинством забыть в литературе героя нашего времени – подвижника, духовное начало которого ведет к самопожертвованию в борьбе со злом, низменными и бездуховными привычками. Наоборот, сегодня прилавки магазинов забиты низкопробной литературой, где герои – чистоган, разврат, безнравственность, садизм, проституция. Хочется, чтобы наша литература вернулась в лоно нравственности, учила читателей добру и состраданию, закрепляла в памяти людей примеры великих дел и ратных подвигов, создавала образы народных героев, вела борьбу с общественными пороками и пошлостью. Вне духовных составляющих русской культуре очень трудно выжить. Путь один – восстановить утраченные позиции в культуре, поднять степень нравственности и духовности в литературе. Когда всему советскому народу во время войны было трудно – и на фронте, и в тылу, – культура и литература всегда были передовым отрядом духовности, необходимостью нашего народа в борьбе с врагом. Иначе бы не выдюжили в войне. Человек, в душе которого взращены такие чувства, как любовь к Родине, патриотизм, честность, доброта, готов пойти на любые жертвы во имя страны, во имя своего Отечества. Именно с этих позиций надо смотреть на спасение отечественной культуры.
АП: В чем вы видите свою личную задачу?
БИ: Очень важно сегодня достучаться до сердца каждого человека, помочь ему увидеть луч добра и света, поверить в себя, в страну – через поэзию и литературу.
АП: Вы из Рязанской области, из есенинских мест. Как вы относитесь к Сергею Александровичу Есенину?
БИ: Как можно относиться к великому поэту, земляку? С уважением и любовью. Сергея Есенина я люблю с детства. Помню, жили мы уже в Москве, и попала какими-то неведомыми путями в нашу коммунальную, многонациональную, многонаселенную квартиру запрещенная в те годы, затертая книжечка стихов Сергея Есенина. Откуда и кто ее принес, не знаю, только помню, это было в 1950 году, все жильцы нашей квартиры из 11 комнат как-то непроизвольно собрались на кухне, которая была для нас и клубом, и местом постоянных встреч, и теплушкой, там стояла большая плита. Была зима. Собрались на кухне, кто перекусить, кто погреться. И вдруг кто-то начал вслух читать стихи из сборника Есенина. Все ужинающие, готовящие еду, стирающие – затихли. Потом кто-то другой продолжил читать, и так продолжалось часов до 12 ночи, пока не закончилась книга. Мы, пацаны, тоже слушали стихи вместе со взрослыми. Мама работала в тот день во вторую смену и пришла уже к самому концу наших чтений. Она взяла книгу к нам в комнату и стоя, облокотившись о стол, читала ее до 4 утра. В то время в нашем доме жили в основном строители, приехавшие из деревень и поселков из самых разных уголков России, так же, как и наша семья. Поэтому стихи Есенина не могли не тронуть каждого из нас, ведь он писал о природе, о любви, о крестьянской жизни, о любви к животным. Каждый, слушая эти стихи, сопереживал поэту, вспоминал свою жизнь, родные места, свою судьбу. С тех пор и я полюбил стихи Есенина. Кстати сказать, судьба ко мне очень благосклонна. Дело в том, что когда я вернулся в Москву из Швеции, где работал генеральным консулом, то меня пригласили на работу в одно из подразделений МИД России, которое размещается в бывшем особняке известного русского генерала Ермолова, героя Отечественной войны 1812 года по адресу Пречистенка, 20. И что оказалось!
АП: Что?
БИ: А то, что в этом же доме в 1921 году жил Сергей Есенин с Айседорой Дункан. Очень популярную в то время американскую танцовщицу, «царицу жеста», носившую тогда титул «русской американки» из-за того, что она симпатизировала нашей стране и часто бывала в России, советское правительство пригласило «обучать искусству танца пролетарских детей», как было сказано в документе. Московская школа, а позже студия имени Айседоры Дункан, просуществовала до 1949 года. Итак, волею судьбы я оказался в доме, где когда-то жил и работал мой земляк, великий Есенин. Моим рабочим местом оказался кабинет № 13, который в свое время был спальней Айседоры Дункан и Сергея Есенина.
АП: Это, конечно, удивительно. Дорогие телезрители, я счастлив, что мог сегодня поделиться с вами встречей с удивительным человеком, дипломатом Борисом Мосаловым, секретарем правления Союза писателей России, вице-президентом Лиги писателей Евразии, академиком Академии поэзии России. Борис Иванович возглавляет литобъединение Министерства иностранных дел России «Отдушина», способствует укреплению мира и дружественных связей государств, созданию единого гуманитарного пространства для сотрудничества народов на ниве Милосердия. А если это так, то мы спокойны за нашу державу. Она – в руках умных и творческих людей. Спасибо вам за это, дорогой Борис Иванович! И – до новых встреч!
БИ: Всего доброго!
АП: Напоминаем: с вами был ваш постоянный ведущий – Александр Павлович Романцев – и передача «История рядом с нами». Обернитесь вокруг, загляните в себя и поймите, что мир простирается гораздо глубже, наша история – в нас самих!
Глава 9
Алка
Постоянные посещения жены, просмотр семейной хроники и задушевные разговоры сделали свое дело – Романцев вспомнил свою семью.
Алла Борисовна сидела у его кровати и держала его за руку.
– Саш, ну хочешь, мы на все лето к твоим в Рязань поедем, а?
«Тоже мне, вспомнила! Через четверть века. Как будто бы у нее, а не у меня амнезия», – молча, только одними сухими губами препирался с ней Романцев.
– Что ты там шепчешь?
Он закрыл глаза. А ведь действительно, сколько раз он хотел поехать, так каждый раз возникали какие-то дела!
Хорошо, тесть сам оказался рязанский…
Алка после занятий прибежала домой. Зимняя сессия обещала быть тяжкой. Пятый курс, нагрузка перед дипломом – не побалуешь. Отец встретил ее серьезным разговором.
– Алюня, поди, что скажу, дочка, – позвал он ее на кухню и закрыл дверь.
Она подлетела к отцу, поцеловала в щеку, прижалась к нему замерзшими губами.
– Не поможет. И не думай ластиться, лиса.
– Ну папка…
– Что папка? Что это ты надумала, а?
– Ничего…
– А вчера что за «экземпляр» в дом привела?
На кухню влетела мама.
– Борис! Скажи ей!
– Я и говорю!
– Нет, ты серьезно скажи! Замуж собралась!
– Да! И что? – Алка пошла штурмом на маленькую мамку. «Карманный одуванчик» звал ее отец: маленькая, рыженькая… А дочка пошла ростом в отца, мастью – в мамку.
– Тебя столько лет ждет Женька – нормальная семья, дипломаты, вы с детства знакомы…
– Мама! Мне твой Сергеев с яслей надоел!
– Неправда! Ты была в него влюблена в восьмом классе.
– И что? Сколько с тех пор прошло? Дурной он, избалованный, индюк надутый! «Мой дипкорпус! Мое консульство!»
– Боря, хоть ты ей скажи!
– Я бы и сказал, если бы ты не набежала…
– Мне что – уйти? – бросилась в атаку маленькая львица, – Судьба дочери решается, а мне уйти?
– Лейла, ну что ты, в самом деле? – Муж осторожно взял ее за руку. Это было так трогательно, что Алла обняла мать.