— Ты почему дверь не открывал?! — воинственно набросилась на меня Шарлотта.

— Это я его попросил, — подал голос Зубатов-Моня.

— З-зачем? — выдавила из себя Клара.

— От тебя прятался, — простодушно сказал Зубатов-Моня и все агитбригадовцы дружно грохнули от смеха.

— К-как? — пролепетала вся красная Клара.

— А вот так! — Зубатов-Моня уже вполне освоился в чужом теле и даже встал на ноги. — Понимаете, товарищи, я ведь думал, что Генкина квартира — последнее место, где Клара искать меня будет. Но ошибся. Она даже дверь выбила. Вот что значит — неистовая сила любви.

Агитбригадовцы опять захохотали.

А Клара побагровела, аж на глазах показались слёзы:

— Ты! Ты! — она с ненавистью выдохнула это слово, но рыдания перехватили ей горло, и она пулей выскочила из комнаты, захлёбываясь в слезах.

— Ну, вот зачем ты так с нею, Виктор? — со вздохом покачала головой Нюра, — у неё же чувства. Не хочешь встречаться — не встречайся. Но вот насмехаться над девушкой, тем более перед товарищами — не хорошо! Не по-комсомольски!

Зубатов-Моня хотел что-то ответить, но тут раздался голос Гудкова:

— Что здесь творится такое, товарищи?! Капустин, опять твоя работа?!

Не успел я ответить, как подал голос Гришка Караулов:

— Клара выбила дверь в комнату Генки.

— Зачем? — удивился Гудков.

— Труп Виктора искала! — прыснул от смеха Гришка.

Остальные тоже засмеялись.

— Отставить! — гаркнул Гудков и обратился к Зубатову, — объясни, что происходит? Только кратко!

— Есть кратко! — вытянулся по сойке смирно Зубатов-Моня. — Я попросил Капустина спрятать меня в его квартире. Клара искала мой труп и выбила дверь. Всё.

— Бля… — растерянно сказал Гудков и, тяжко вздохнув, посмотрел почему-то на Зёзика, — Ничего не понял.

— Так никто ничего не понял, — философски пожал плечами Зёзик и внёс конструктивное предложение. — Нам сейчас всем надо срочно выпить.

Раздались согласные голоса.

— Погодите! — не унимался Гудков, — а зачем ты попросил Капустина тебя спрятать?

— Всё просто, — улыбнулся Зубатов-Моня, — все знают, что у нас с Генкой не самые лучшие отношения. Поэтому никто в здравом уме не начал бы искать меня у него дома. Ясно?

— Ясно то оно ясно, — наморщил лоб Гудков, — но я всё равно не понимаю, а зачем ты вообще прятался?

— А это он от Клары! — хохотнул Гришка Караулов, — вот что значит — великая сила любви!

— Любви?! — вскипел Гудков, — шашни, значит, опять крутите?! Когда страна погрязла в мракобесии, когда простому народу нужно протянуть руку помощи и вырвать из суеверного невежества, у них шашни! Дожились!

Он ещё минут десять орал и разорялся. Так как Клары не было, то весь гнев достался одному Зубатову-Моне, я ему аж посочувствовал.

— В общем так! — напоследок рыкнул Гудков, — на работе никаких шашней! Увижу, что хвостами крутите — приму меры! Вы меня знаете! И это всех касается!

Семён Бывалов и Люся переглянулись. Остальные пропустили угрозу мимо ушей.

— Ну а теперь пошли выпьем, что ли? — предложил Гудков, — с ума тут скоро с вами сойдёшь!

Все обрадовались и дружно потянулись к выходу, и через минуту моя квартира опустела, и её накрыла тишина. Лишь жалостливо скрипела раскуроченная дверь, которая еле-еле висела на одной петле.

— Ну, нормально так, — с досадой сплюнул я, — Клара выбила дверь, все поржали и пошли бухать, а в результате всё это ремонтировать мне!

— А я же говорил! — сразу возник Енох. — Моня мог им сказать, чтобы помогли. Мужики бы дружно за пять минут всё поправили бы. Они бы Зубатова послушались.

— Моня, как Моня, — вздохнул я, — не везёт мне с вами.

— Почему это с нами?! — возмутился Енох, — будь справедливым, Генка, сколько раз я помогал тебе и выручал! Просто так! А когда ты оживлял Зубатова, то выбрал Моню, а не меня! И вот где на этом свете справедливость?!

— Ты так хочешь тело?

— Представь себе — хочу! — набычился Енох, — да я за возможность ещё раз ощутить вкус пива с хафельбергскими жареными колбасками полжизни отдать готов!

— Но в Хлябове нету таких вот жареных колбасок, — ответил я, — Да и вообще с колбасой нынче туговато. И где ты такое выдумал?

— Да я когда-то в Бранденбургском курфюршестве их ел, — чуть не захлебнулся призрачными слюнями Енох, — в трактире «Жареная лошадь». Ох и вкуснотища!

— Но погоди, ведь Бранденбургское государство примерно в средние века было? — попытался припомнить уроки истории я.