— Я попросил бы! — подал возмущённый голос из куклы Епифан.

— О как? — удивился Мефодий. — Попался, кочерыжка?

— Не ты один, иуда! — ответил Епифан.

— Потому что ты тупой, — вдруг мгновенно успокоился и практически бесстрастно сказал Мефодий, — послушался бы меня — был бы в дамках. А так какой-то щенок взял тебя как кутёнка.

— Тебя тоже! — злорадно ответил Епифан.

— Надеюсь, дискуссия окончена? — куртуазно спросил я и пнул Мефодия.

— Уйии-и-и-и! — зашипел тот.

— Ну что, поговорим, или продолжим? — вежливым голосом спросил я и пнул его опять.

— С-с-сука! — ответил Мефодий и получил поджопник уже от Мони.

— Вдвоём на одного, на связанного! — укоризненно сказал Мефодий, выплюнув сгусток крови.

— Когда ты жертвоприношения делал, не думаю, что там особо всё справедливо было, — хмыкнул я и опять пнул Мефодия. — Сколько людей ты убил?

— Я не убивал! — завопил колдун, косясь на очередную реторту, которую Моня снял со стола и теперь с задумчивым видом рассматривал, как переливается мутноватая жидкость внутри.

— Моня, плесни-ка нашему другу этой водички на грудь, — предложил я.

— Не смей! — заверещал Мефодий. — Не вздумай открыть! Мы все умрём!

Вот тут-то его реально пробрало. Надо было сразу эту реторту ему предложить.

— Ну, духам не страшно, а я уже умирал, так что тоже мимо, — сказал я и посмотрел на реторту, которую передал мне Моня. — А вот тебе будет не очень приятно.

— Я всё скажу! — Мефодий не отводил напряженного взгляда от реторты. На его лице застыл страх.

Интересно, что там за жидкость такая?

— Ну так рассказывай! Или особого предложения ждёшь? — спросил я, поигрывая ретортой.

И Мефодий заговорил. Мда, проворачивал свои дела он с размахом. Жертвоприношения, расчленение, пытки, эксперименты с живыми людьми. В общем, этот придурок решил, что он великий учёный уровня бог и хотел создать что-то наподобие философского камня. Бессмертия он хотел.

— А мой нож тебе зачем? — устало спросил я, когда словесный поток этой гнуси иссяк.

— Там частица святых мощей, — неохотно ответил тот, — кого, я не знаю, да и не важно это. А мне нужно было. Как катализатор.

— Тарелкина зачем убил? — спросил я. — И невесту его, Лёлю?

— Я не убивал! — возмутился Мефодий.

— Значит, твои подельники, — ответил я, — всё равно ты им велел. Значит — ты.

— Отпусти меня, Генка, — взмолился Мефодий, — я заплачу! Деньги! Много-много денег! И золото!

— Не интересует, — ответил я, — мой отец был миллионер и чем это ему помогло? У нас Страна Советов, здесь деньги особо не нужны. Главное — быть идейным комсомольцем. Отвечай на вопрос!

— Матвеев сказал, — вздохнул Мефодий.

— Кто это? — спросил я. — и зачем?

— Зачем — не знаю, я в чужие дела не лезу, — ответил Мефодий, который немного воспрял духом, видимо решил, что получится выкрутиться. — а Матвеев — это же глава Хлябова.

— Ого! — ошеломлённо пробормотал Моня, — а притворялся таким патриотом!

— Так он и есть патриот, — хмыкнул Мефодий, — идейный. Всё для города. Мечтает стать губернатором.

— Идейные с преступниками не водятся, — убеждённо сказал Моня.

— Много ты знаешь! — скептически хохотнул Мефодий. — Урод одноглазый!

И тогда Моня вспылил, схватил реторту и жахнул ею об голову Мефодия.

— Йо-маё! — ошарашенно прокомментировал Моня, глядя, как голова Мефодия тает под воздействием жидкости из реторты, словно кусок рафинада в чашке с горячим чаем.

— Моня! — возмутился я, — ты же его убил!

Действительно, колдун был мёртв.

— Я тебя, между прочим, спасал! — возмущённо попрекнул меня Моня.

— У меня было к нему много вопросов, — нахмурился я, — и вот что теперь делать?

— Да какие могут быть вопросы?! — отмахнулся Моня, вышло слишком уж беспечно. — Мы его грохнули и все вопросы закрылись.

— Но я так и не узнал о роли Шарлотты во всём этом, — начал перечислять я, — не понял я и причин смерти Тарелкина и его невесты. А Ирину с Зубатовым кто убил? Да и те шестеро тоже непонятно зачем попёрлись в Хохотуй.

— Вообще-то да, — задумался Моня, но тут же просиял, — а ты пошарься здесь, по-любому он какой-то дневник вёл.