Вот так, что называется, нашла коса на камень. О чем, в числе прочего, и велась нынче речь на весьма большом совещании в Кремле, посвященном именно вопросу авиации, где Шахурин неожиданно для себя обнаружил Геркана, коему там делать точно было нечего. Но он там находился. И с которым, по прошествии полутора часов говорильни, он таки схлестнулся в словесной перепалке, когда речь зашла об авиационном вооружении.

— Товарищи, вы все, конечно же, сведущи в вопросах построения и применения авиации куда больше меня, — смотря в сторону Алексея Ивановича и сидящих с боков от него замов, аж приподнял в защитном жесте ладони обеих рук Александр. Тем самым давая понять, что совершенно не покушается на их признанный авторитет. — Но, всё же, позвольте сказать, как танкисту, то есть, как человеку, обязанному находиться по другую сторону прицела вражеского летчика. Все ныне принятые на вооружение советской авиации стрелковые средства поражения утратили свою былую актуальность точно так же, как её утратили истребители типа И-15 или же И-16 в силу появления гораздо более грозных новых машин. Утратили, попросту морально устарев.

Угробив почти год на попытку унифицировать пулеметно-пушечное вооружение авиации, бронетехники и ПВО путем переговоров с руководителями соответствующих главков и даже наркоматов, Геркан в конечном итоге не вытерпел упёртости «авиаторов» и поддакивающих им «оружейников», да и накатал в лучших традициях СССР бумагу о преступной недальновидности отвечающих за эти два направления наркомов. Причем накатал не абы кому, а сразу Ворошилову. Присовокупив при этом к своей кляузе расчетные листы с указанием экономии от постановки на вооружение универсальной системы Дегтярева, что, лишь сменой ствола, да еще пары деталей, превращалась из 14,5-мм пулемета в 23-мм пушку. И для большей наглядности «ткнул пальцем» в сторону США, где уже вовсю поступал на флот, в сухопутные войска и ВВС универсальный же крупнокалиберный пулемет Браунинг М-2. Увы, но иного выхода у него попросту не оставалось, поскольку изготавливать отдельно пулеметы для батальонного ПВО оказалось негде, некому и не на чем. А было надо! Очень надо! Вот так и оказался он на этом заседании, в окружении одних авиационных бонз да высшего руководства страны.

— Зачем вы так говорите, товарищ Геркан, — не успели возмутиться авиаторы, как неожиданно для всех заговорил Иосиф Виссарионович. — Нам доподлинно известно, что ШКАС — великолепный пулемет. Непревзойденный пулемет! Никто в мире не смог его повторить!

Да, не просто так Шпитальный столько лет удерживал пальму первенства в вопросе изготовления авиационного вооружения. ШКАС когда-то являлся самой настоящей гордостью Советского Союза. Жемчужиной! И даже продолжал ею оставаться до сих пор! Но времена нынче уже наступали другие — времена цельнометаллических боевых машин, для которых даже сотня пробоин от винтовочных пуль отнюдь не являлись смертельным приговором. Вот только многие до этого еще не дошли своим умом, поскольку в небесах до сих пор в больших количествах сражались самолеты образца середины 30-х годов. Те же итальянцы с греками в основном кидали нынче в бой подобных «небесных ветеранов». Первые — потому что только-только начали производить действительно современные машины, а вторые банально не смогли приобрести или же получить от тех же англичан чего-то более солидное.

— И я полностью с вами согласен, товарищ Сталин. Пулемет действительно непревзойденный, — проявил свою сущность хамелеона и приспособленца мигом сориентировавшийся Геркан. — Для любого самолета деревянной конструкции с полотняной обшивкой он является натуральной погибелью. Ибо просто перепиливает несущие части конструкции за счет своей безумной скорострельности, если пилоту удается подловить противника в прицел на близкой дистанции боя, где разлет пуль еще не становится огромным. Кстати, товарищи, — тут же проявив иезуитское коварство, вновь повернулся он к «авиаторам». — А сколько самолетов германской конструкции, из числа тех, что вы смоли осмотреть, имели деревянную конструкцию? Или же они все уже являлись цельнометаллическими, да еще и с частично, если не полностью, несущей обшивкой?

— Не все. Один был с частично деревянной конструкцией. Небольшой связной самолет. — Не став дожидаться, пока кто-нибудь ответит вместо него, просветил присутствующих на этот счет нарком авиационной промышленности. Не больно-то и радостно просветил. Ибо сам понимал, что современный самолет обязан был рождаться в цехах заводов цельнометаллическим, чего СССР позволить себе для всей линейки крылатых машин никак не мог.

— Вот именно об этом я говорю, товарищ Сталин, — вновь вернул взгляд к главе государства Александр. — Наши конструкторы, выбирая вооружение для своих машин, почему-то ориентируются на конструктивные уязвимости наших же собственных самолетов, в которых древесина и перкаль всё еще применяется в очень солидных масштабах. Но драться-то нашим летчикам когда-нибудь придется в небе отнюдь не с ними, а с несколько более стойкими к повреждениям цельнометаллическими машинами иностранного производства. Против которых нужны уже пушки! Впрочем, я даже не это изначально имел в виду, — поспешил он увести разговор в сторону от очень опасной и больной темы вынужденного применения в отечественной авиации большого количества древесины. — Я хотел поговорить о вооружении наших новейших штурмовиков и тех устаревших типов истребителей-бипланов, которые пришла пора переводить в этот же разряд самолетов, где они ещё прекрасно смогут послужить стране не один год. Ведь чем они вооружены? Да всё теми же пулеметами ШКАС! И лишь новейший Ил-2 несет две пушки ШВАК. И как вы этим собираетесь бить противника?

— А чем вас не устраивает подобное вооружение наших штурмовиков? — вновь отозвался со своего места хмурящийся Сталин. С одной стороны, он уже хорошо знал, что Геркан ерунды не советует. С другой же стороны, вопрос вооружения авиации являлся столь интригоёмким, что с давних пор сидел у него в печенках.

— Скажу так, товарищ Сталин. Будь я танкистом противостоящей РККА стороны, подобное вооружение советских штурмовиков меня устраивало бы полностью! Поскольку оно оказалось бы не способно нанести моему танку и вообще моему подразделению хоть сколько-то значимый ущерб! И я сейчас отнюдь не кидаюсь голословными обвинениями, товарищи, — обратился Александр ко всем, кто вылупился на него — то есть ко всем присутствующим разом. — Недавно мы проводили опытные стрельбы по нашему новому бронетранспортеру, что только начал поступать в войска, а также по частично бронированному грузовику ЗИС-32. Стрельбы проводили не простые, а с привлечением опытных экземпляров самолетов Су-2 и Ил-2. Хотели понять, насколько уязвима подобная легкобронированная техника и перевозимая ею пехота к атаке с воздуха. И что же выяснилось, товарищи? Расстреляв 4900 винтовочных патронов и 300 пушечных снарядов, они добились 51 попадания!

— Так это же хороший показатель! Считайте, свыше половины легло точно в цель! — прокомментировал довольно громко маршал Кулик, присутствовавший на совещании в качестве первого заместителя Ворошилова.

— Не 51 процент попаданий! — тут же принялся мотать головой Александр. — А всего 51 попадания! Это меньше одного процента! Причем пилотами выступали, отнюдь не вчерашние курсанты, а опытные боевые летчики! Но даже это еще не всё! — словно заправский коммивояжёр, принялся забалтывать своих многочисленных слушателей Александр, одновременно демонстрируя образчики «товара». — Вот! Вот! Вот! Вот! И вот! — раскрыв свою полевую сумку, со стуком принялся выставлять он на стол пули и оболочки снарядов пяти разных размеров. — Полюбуйтесь, товарищи! Вот эти два образца участвовали в описываемом мною опыте, — отставил краском в сторонку обычную винтовочную пулю и коротенький 20-мм снаряд от ШВАК, наверное, самый маленький 20-мм снаряд в мире. И, стоило отметить, что на фоне остальных «экземпляров» смотрелись они действительно… В общем, не смотрелись они.

— Размер имеет значение, да? — хмыкнул сидевший практически напротив Поликарпов, чтобы поддержать своего хорошего знакомого. Друзьями они пока так и не стали. Но общение не прервали и относились друг к другу с должным уважением. А уж сколько десятков часов было потрачено на споры насчет авиационного вооружения! Потому знаменитый авиаконструктор понимал всю горечь и печаль выступающего, как никто другой.

— Именно так! — благодарно кивнул тому Александр. — Хотя половина манекенов из тех, что находились внутри атакованных машин, оказались поражены вот такими средствами поражения и местами в бортах БТР-а и грузовика появились сквозные пробоины, они спокойно завелись и поехали дальше! Получив полсотни попаданий, три из числа которых пришлись на 20-мм снаряды пушки ШВАК, данные машины совершенно не утратили своей боевой ценности! А, что французские, что немецкие, что американские, аналоги в общих чертах ничем не отличаются от наших транспортов пехоты. Стало быть, и они вот точно так же спокойно перенесут налет. Потому я, поступив некрасиво по отношению к создателю некогда действительно великолепного вооружения, вынужден был сказать, что наше авиационное вооружение морально устарело. Во всяком случае, наземная техника ими повреждается отнюдь не критично.