— У нас на вооружении уже давно принят крупнокалиберный пулемет УБ и сейчас мы уже завершили испытания 23-мм пушки конструкции Волкова и Ярцева. Так что ваши опасения, считайте, беспочвенны. — Поняв, ко сколь негативным последствиям для него лично и его наркомата вообще может привести прозвучавшая откровенно обвинительная речь «танкиста», принялся активно защищаться нарком авиационной промышленности.

— И это замечательно, товарищ Шахурин! Это говорит о том, что вы и служащие вашего наркомата идёте в ногу со временем! — начал лить елеем Александр, чтобы тут же сделать резкий переход, тем самым сыграв на контрасте, дабы лучше всех проняло. — Но почему их нет на серийных машинах штурмовой авиации? Почему тот же хвостовой стрелок Су-2 вынужден оперировать старым добрым ШКАС-ом, огнем из которого современный истребитель уже не очень-то отгонишь? Почему Ил-2 несет ШВАК-и? — И не дожидаясь какого-либо ответа, сам же продолжил. — Да потому, что вы желаете показывать руководству страны красивые цифры, отражающие великолепные характеристики отечественной боевой авиационной техники! Отчего и приказываете конструкторам вешать на них более легкое вооружение! А то, что в реальном бою, как то показал проведенный моим главком эксперимент, это самое вооружение показывает почти нулевые результаты, в расчет не принимаете! Очковтирательством я это называю, вот что!

— Да как ты смеешь! — аж приподнялся со своего стула побагровевший лицом Алексей Иванович.

— И по вашей 23-мм пушке Волкова-Ярцева я тоже могу много чего добавить! — проигнорировав закипающего наркома, продолжил гнуть свою линию Александр. — Так-то парень неплохой, только ссытся и глухой! Именно такой фразой я могу её охарактеризовать! Я вам даже скажу, почему вы её до сих пор не поставили на Ил-2, а всё ждете появления более мощного двигателя! Да потому что у неё возникает столь высокая отдача при ведении стрельбы, что вместе с пушкой требуется монтировать на самолет специальный демпфирующий лафет весом под полсотни килограмм! И поставив её на Ил-2, вы украдете у самолета еще 150 килограмм бомбовой нагрузки от четырехсот имеющихся ныне! В результате выйдет, что у вас старый истребитель, вроде И-16, сможет таскать больше бомб, нежели машина, специально предназначенная для атаки наземных целей! Плюс эта самая отдача буквально тормозит самолет в воздухе, даже если дать короткую очередь. Что вам также прекрасно известно, раз уж это знаю даже я — «танкист»! Но вы в своем наркомате, упершись как незнамо кто, наотрез отказываетесь принимать на вооружение пушку, что является столь же мощной, как означенная вами, поскольку сам снаряд у них совершенно одинаков, но при этом обладает нормальной отдачей. Такой, что не будет ломать самолет прямо в воздухе!

— О какой пушке идёт речь, товарищ Геркан? — в то время как Александр «толкал свою революционную речь», Иосиф Виссарионович встал со своего кресла и, подойдя к Шахурину, очень аккуратно надавил рукой тому на плечо, усаживая обратно на стул. Время от времени он так поступал на иных совещаниях, потому никто особо не стал выражать удивление подобному поведению «вождя».

— ДШАК-23, товарищ Сталин. Конструкции Дегтярева и Шпагина, — мигом отозвался Геркан, постаравшись при этом даже попрямее вытянуться в стойке смирно. — И самое великолепное в ней то, что при замене лишь пяти деталей, она превращается в отличный крупнокалиберный зенитный пулемет, вот с такой вот пулей, — подняв со стола убойную часть патрона от 14,5-мм противотанкового ружья, продемонстрировал он главе государства увесистый кусок стали, свинца и мельхиора.

— А почему вы не желаете сохранить снаряд для применения в ПВО? Он ведь будет гораздо мощнее пули, пусть даже столь солидной. — Продолжая удерживать свою руку на плече нервничающего от этого наркома авиационной промышленности, продолжил допытываться до истины Иосиф Виссарионович.

Хотя, как допытываться? Истину он уже знал. Доклад, засланный Герканом наркому обороны, в конечном итоге оказался и на его рабочем столе тоже. Вместе со всеми боевыми и экономическими выкладками. Потому здесь и сейчас им велась лишь игра, направленная на придавливание некоторых не оправдывающих высокое доверие товарищей.

Арестовывать или же ставить их к стенке было особо не за что. Интриги так-то велись во всех наркоматах и на всех уровнях власти. А вот припугнуть — виделось крайне полезным делом. Тем более, что ПВО армии было крайне необходимо. Немцы буквально на днях очень хорошо продемонстрировали это всем и каждому, когда появившиеся в греческом небе в огромном количестве немецкие самолеты с эмблемой легиона «Кондор» принялись буквально стирать в порошок позиции греческой армии. Это еще не означало официального вступления Германии в Греко-итальянскую войну, но наглядно продемонстрировало всем и каждому, насколько не стоит экономить на защите от вражеской авиации.

— Тут существует две главные причины, товарищ Сталин, — как и подобает хорошо подготовившемуся к уроку ученику, принялся «держать ответ у доски» Геркан. — Во-первых, снаряд для такого патрона выйдет тяжеловатым. Стрелять им сверху вниз или же в горизонтальной плоскости — более чем приемлемо. Потому и предлагали её ставить на самолеты, включая новейшие истребители. А вот стрелять вверх куда лучше втрое более легкой пулей, которая сможет достать самолет на высоте в полтора километра и даже чуть выше, тогда как 23-мм снаряд и до километра не дотянется. Во-вторых же, наша сегодняшняя потребность в подобных зенитных средствах и патронах к ним такова, что для создания необходимого количества снарядов потребуется свыше 5000 тонн взрывчатки типа гексоген, ибо менее мощная окажется вовсе неэффективной в столь малом количестве, что помещается внутрь такого снаряда. А это, если верить доступным мне статистическим данным, всё что сможет произвести СССР в течение 5 лет. Вот и выходит, что ежели мы крепко возьмемся за усиление своего армейского ПВО именно пушками, то, и авиация, и ряд других родов войск, останутся вовсе без боеприпасов.

— Логичное замечание, — наконец оставив плечо Шахурина в покое, Сталин достал из появившейся в его руке пачки папиросу и принялся раскуривать её, всё так же продолжая стоять за обтекающими потом спинами «чиновниками» авиационной промышленности. — И товарищ Дегтярёв с товарищем Шпагиным умеют создавать достойное оружие. Это нам хорошо известно. Так почему же товарищи из наркомата авиационной промышленности, товарищи из наркомата вооружения и товарищи из ГАУ не желают видеть новое творение этих двух замечательных конструкторов на вооружении нашей армии, авиации и флота? А? — закончив прикуривать, испытующе воззрился он на Геркана.

— Не могу утверждать с полной уверенностью. Но полагаю, что товарищи очень сильно ратуют за авиацию и потому опасаются потерять часть производственных мощностей авиационного вооружения. Ведь, пока на заводах изготавливают пушки и пулеметы уместные лишь на самолетах, ни у кого из них не будет болеть голова по поводу выполнения авиационного плана. — С трудом сдержавшись от пожатия плечами или же разведения руками, выдал своё предположение Александр. — В случае же разворачивания производства универсальных пулеметов и пушек, одинаково годных всем, не менее половины подобной продукции непременно начнут забирать себе сухопутные войска и флот. Стало быть, начнет трещать по швам план по сдаче самолетов и кто-то в этом будет виноват. А быть виноватым не желает никто.