Четверо семинаристов тут же разделились, к каждому из них подошли девушка или отрок, и получалось, что группы равновесные. Все же первоначально четыре Юлиных ученика начинали свое обучение именно у знахарей-травников, и только из-за преследования их учителя были вынуждены согласиться с доводами молодой лекарки и отдать своих учеников на обучение в корпус, где им уже вполне легально разрешалось не только обучаться, но и использовать знания на практике, с благословения самого епископа Иерофана.

А вот четыре пришлых семинариста, занимавшиеся в богословском заведении, были напрочь лишены даже поверхностного понятия о том, чему им предстояло обучаться. Так что первые месяцы были своеобразным экзаменом для начавшей свой путь учителя Юли: азы, с которых начинали все лекари-травники, были обязательным знанием для любого из будущих лекарей.

Вот только проблема нехватки грамотных, профессиональных лекарей, опирающихся не на природу, а на человека, а именно хирургов, встала в полный рост уже после трех месяцев обучения. Да и возлюбленный девушки выразил пожелание, чтобы кроме профилактики заболеваний они также уделили внимание и лечению европейским методом, которого ни Юлия, ни Евдокия, естественно, не знали. Что ни говори, а колотые и резаные раны проще зашить и обработать должной настойкой, чем ждать сращивания краев оной.

Юля прекрасно понимала всю пользу совмещения методов европейских лекарей и травников Руси, но вот найти нужного человека она не могла. Одна надежда на то, что Алексей сможет заинтересовать какого-нибудь лекаря в своих странствиях и привезти сюда для обучения.

Отдавать же своих учеников в Москву на практику к Николаю Бидлоо, возглавляющему госпиталь, построенный три года назад рядом с Немецкой слободой, Юлия не хотела, потому что после обучения у Бидлоо все лекари обязаны были по назначению государя разъезжаться по городам или в армию, где и лечить больных и увечных. А это, как известно самой возлюбленной наместника, царевичу не нужно никоим образом, ведь для него в первую очередь важен свой корпус и Рязанская губерния, а только потом уж вся Россия.

Для тех же, кто ослушается приказа, было особое наказание. Всех докторов и лекарей держал под своим надзором Монастырский приказ, правда, только в Москве и прилежащих землях, но ведь кто сказал, что после обучения отроков отпустят обратно в Рязань?

Вот и мучилась Юля, думая, как быть, однако все равно с должным старанием пыталась по латинским книгам, привезенным по заказу Алексея из столицы, изучать анатомию, благо возможность была. Так что кое-какие знания по строению человека лекари все равно получали, но до полноценного понимания им было еще очень и очень далеко.

– Как продвигаются ваши дела, ученики? Почему до сих пор не помогли раненым? – нахмурилась Евдокия, видя, как у одного из учеников трясутся руки.

Практики, кроме той, что давал корпус (растяжения, ссадины, хвори), у юных лекарей, которым только-только исполнилось от силы шестнадцать весен, попросту не было. Вот и получалось, что теория лежала мертвым грузом в головах будущих лекарей, а столкнувшись с действительностью, они ошеломленно замерли, не зная, что предпринять.

– Все вместе отвечаем мне: что нужно перво-наперво сделать с больным, каким бы он ни был? – Голос сорокалетней учительницы был до невозможности сух.

– Осмотреть и обработать поверхность раны, если таковая имеется, – тут же ответил нестройный хор голосов.

– Так почему же два воина лежат в крови и с перевязанными тряпьем ногами?

От слов учителя ученики быстро пришли в себя и тут же разбежались по сторонам, следуя давно отработанной схеме: кто-то нес чистые тряпицы, кто-то – теплую воду, всегда стоящую в лазарете, кто-то искал нужные мази или настойки, а последний аккуратно разрезал ножницами ткань на теле раненого витязя.

Наблюдая за работой учеников, Юля невольно вспомнила, как трудно ей было врачевать своего будущего возлюбленного. Если бы началось заражение, то помочь ему можно было бы только выжиганием скверны. Да только кто бы дал молодой лекарке это сделать? Впрочем, вылечила, и ладно, главное, что получилось!

Задумавшись, главная лекарка отошла в сторону. Смотреть за действиями учеников можно и отсюда, да и мешать суетящимся будущим лекарям она не будет.

За окном раздался стук копыт, следом за ним – обиженное конское ржание, а уже через пару секунд в палату стремительно вошел Кузьма. Внимательно оглядев раненых – издали, благо законы в лазарете действовали для всех, – он кивнул Юле и вышел прочь, оставив после себя едва видимые следы пыли.

Лекарка не слышала, как куратор корпуса Русских витязей отозвал всех воинов в сторону, уведя их на небольшую полянку, оборудованную множеством брусьев, турников и прочими радостями кадета.

– Сержант Лисицын!

Кузьма остановился рядом с висящей на турнике грушей, сделанной из тройного слоя свиной кожи и набитой деревянной стружкой. Данное приспособление, как, впрочем, и еще десяток таких же, расположенных как на поляне, так и в каждой казарме, предназначалось для отработки казацких приемов рукопашного боя.