Гнер поднялся на ноги. С нескрываемым неудовольствием оглядел скукожившуюся в уголке трактирную служанку. Дон тоже решил рассмотреть «просьбу» щупа попристальней. Юная, милая, глазки умненькие в отличие от большинства этих деревенских коров. Неплоха, но вот так сразу и в семью – стабилизатор с сомнением покачал головой.

– Я верю только ей, – твёрдо постановила маленькая гадина, и Дон заколебался.

– Девчонка спасла её от голодной смерти, – напомнила Даслана. – Оберегала не только от голода и холода, но и от насилия, – почти по слогам отчеканила она.

– Что?! – вскипел Дон, скрестив взгляды с Гнером.

– Не дури, – процедил арм, обрывая грозящую обрушиться на мир бурю.

Дон зажмурился и… кивнул.

– Хочешь, чтобы я выпустил им кишки? – бесстрастно уточнил Гнер. – Без этих ваших штучек, чтобы не привлекать ненужное внимание.

– Нет, – борясь с бурлящим в башке гневом, выдохнул Дон.

– Тогда кончайте тянуть время, – скомандовал арм гадинам. – Расселись, как на собственной террасе. Уходим.

– Как скажешь, мой господин, – беззлобно съязвила Лэйра и оглянулась на ожившую распрямившуюся Даньку: – Ты сама-то хочешь покинуть родных? Уйти с опасными незнакомцами.

Данька сама не поняла, как осмелилась так расторопно выскочить из своего угла и поспешно закивать.

– С колдунами? – голосом эпической злодейки прошипела гадина.

– Прекрати, – поморщилась Даслана, передавая племяшку в надёжные руки стабилизатора своей системы.

Граничка приникла к груди Дона и облегчённо закрыла глазки, обмякая. Маленький щуп обретал не просто семью, где всякое бывает. Он стал частью системы, для которой и был создан. Систему, в которой всё и вся настроены на его защиту.

Дон с Гнером направились во двор, не желая больше терять время со всякими там канительщицами.

– Твои родичи точно не станут тебя разыскивать? – дружелюбно спросила Даслана, натягивая перчатки на сполоснутые в тазу руки.

– Сирота я, – осторожно напомнила Данька, переминаясь с ноги на ногу.

Отчего-то ей казалось, будто эти иноземцы давным-давно знают про неё всякую всячину.

– Собери вещи, – приказала Лэйра, застёгивая куртку. – Поедешь с нами.

– Я не из служилого сословия, – честно напомнила Данька о ничтожном своём положении. – Из крестьян. Куда мне в прислугу к благородным? – почти прошептала она.

Понимала, что никак, никак нельзя ей пользоваться таким случаем по одному только слову высокородной, но все ж таки малявки. Что у крестьян, что у высокородных – за детишек в Рунии всё и всегда решают только взрослые. А малые должны их слушаться и не выпячивать себя не по делу. Госпожа Даслана взяла её двумя пальцами за подбородок. Заглянула в глаза так, словно и руками туда залезла, и до самого сердца достала. Помолчала, что-то обдумывая, а потом изрекла:

– Как высокородная от рождения, я сама решаю: кто мне подходит, а кто нет. А потому никакой Даньки на свете больше нет. И никогда не будет. Деревенская девка Данька умерла.

– Как? – выдохнула та, затаив дыхание.

Не понимала: бояться ей или чего?

– Так и умерла, – слегка усмехнулась госпожа, отпуская её подбородок. – Для всех, кто тебя знавал, и навсегда. Отныне твое имя Дайна. Да-да, – вновь усмехнулась Даслана изумлению в глазах девушки. – Ты будешь носить имя, что дается женщинам сословия властителей или воинов. Надеюсь, что с честью, – вздохнула она. – Пять минут тебе на сборы. Не копайся!

Даньку будто ветром сдуло.

– Убью! – прорычал во дворе Аэгл.

– Убьёт, – подтвердила Лэйра, натягивая перчатки.

– Дон заступится, – с деланным значением заявила Даслана. – Я ему нравлюсь.

– Ой, только не сейчас про ваши шашни! – досадливо отмахнулась Лэйра. – Лучше бы ты Гнера захомутала. Убивать-то он станет. Наша система не просто форма организации, а такая форма тирании. Никакого житья от этих армов. Скоро по свистку жить станем.

– Уже, – хмыкнула Даслана, ибо со двора донёсся свист. – Пошли, подруга. Потянем время у них на глазах. Всё-таки какое-то движение в сторону дисциплины.

Источая яд и шипя, две гадины грациозно потопали на выход, где грохотал гром армейского гнева.

Что ни говори, роль женщины в жизни общества не в хоре

на подпевках у пузатого солиста

– Ну, и какие припасы нам нужны? – по-хозяйски огляделась Паксая.

– Так, всякие, – разбежались глаза у Дайны.

Вокруг гостей столицы шумел базар областного значения нарата Белогорье – княжества или графства на местный манер. Нарат числился крупным, и базарище вослед ему не подкачало: само по себе чуть ли не целый город. Дон и мелкие-то рынки не жаловал, а в этом шалмане и вовсе сдулся, поторопившись всучить бразды правления сестрице. А уж ту – когда Паксая в режиме заботы о семье – лучше не злить. Она-то умеет правильно употребить бразды правления по всему, что подвернётся ей под руку: и вдоль по хребту, и поперёк. Это манипулятор продолжает упираться в главу параграфа: сестрица не мутант, значит, не гадина. Гадина! Да ещё самая злостная, коли заступишь ей поперёк характера. А на базарах – по опыту Дона – любители «заступать поперёк» кишмя кишат.