Тяжело вздохнув, я решила рискнуть. Подкралась поближе к двери и сморщилась: при резких движениях ушибы от ударов Абеллио запульсировали. Шаги за дверью прекратились, лязгнул замок. Сердце колотилось как бешеное.

– Свет, – послышалось предупреждение Абеллио.

Черт, черт, черт! Я отшвырнула ручку в угол камеры, молясь, чтобы они ее не заметили.

Дверь распахнулась, послышались шаги нескольких человек. Чьи-то руки грубо схватили меня за волосы и рванули вверх. Я с трудом поднялась на ноги, стиснув зубы, чтобы не закричать от боли. Чей-то кулак ударил меня в живот, и я согнулась пополам, задыхаясь и кашляя. Не успела я отдышаться, как на голову накинули матерчатый мешок, обвязав его вокруг шеи грубой веревкой. От мешка пахло потом и кровью. Его раньше уже использовали в таких целях. Меня затошнило от этой вони. Я попыталась контролировать дыхание. Рвота сейчас совсем некстати.

Меня грубо вытолкнули из камеры, заломили руки за спину и крепко связали запястья. Затем кто-то потянул меня за веревку на шее. Я пошатнулась.

– Поводок для полукровки, – произнес чей-то голос. Он резко дернул веревку, и я упала на колени.

Смех эхом отразился от стен. Четыре голоса, один принадлежал Абеллио. Кто-то опять дернул веревку на шее – поводок, как они ее называли. Я покачнулась вперед, испытывая тошноту.

Роан. Где ты? Пожалуйста, Роан!

Я изо всех сил старалась идти быстрее, отчаянно пытаясь не отстать. Со связанными за спиной руками падать очень болезненно. Кто-то пнул меня сзади, я врезалась в стену. Снова смех, эхом отдающийся в голове. Ярость закипала в груди. Мне хотелось вырвать у Абеллио его гребаное сердце, как делал Роан во время драки.

Они подталкивали меня вперед еще несколько минут, пока мы внезапно не остановились.

– Закрой дверь, – приказал Абеллио.

Звук захлопнутой двери эхом разнесся по помещению, чьи-то руки толкнули меня на деревянный стул. Кто-то схватил меня за ногу, я пнула его в ответ, но сопротивляться как следует не хватало сил.

В отчаянии я искала их страх, пытаясь вспомнить наставления Роана. Очистить свой разум. Найти свою истинную природу, первобытную, звериную сторону… Ничего.

Что-то ударило меня по лицу. Шок вытеснил из сознания все, кроме пульсирующей боли.

– Я с радостью наслаждался бы этим весь день, – сказал один из них.

– Просто стоять здесь уже опьяняет, – хрипло поддакнул другой.

Они ловили кайф от моего страха – они тоже фейри Уила Брока. Совсем как я.

Один из них врезал мне по правому уху, и в нем зазвенело. Они снова расхохотались, но теперь их смех звучал на грани истерики.

– Запрокинь ей голову, – велел Абеллио.

Кто-то схватил меня за голову и задрал лицо вверх.

– Пей, моя милая сестричка, – раздался мягкий голос Абеллио.

Внезапно меня окатило холодной водой. Вода лилась на мешок на голове. Я закашлялась и отплевывалась, затем вдохнула…

Воздуха не было. Мешковина пропиталась водой и при попытке вдохнуть прилипла ко рту и ноздрям. Горло сжал спазм, тело задергалось. Воздуха. Воздуха. Отчаянно пытаясь сделать хоть один вдох, я билась в конвульсиях. И тут на меня обрушился еще один поток воды.

Кто-то кричал, всхлипывал, умолял. И этим «кем-то» была я. Я пыталась остановить их из последних сил, теряя самообладание.

Уил Брок – Двор Ужаса. Черепа под водой, крики на берегу реки. Утопленник.

Вода перестала литься, я задыхалась, мешковина прилипла к лицу. Легкие горели, мир исчезал, смех вокруг становился всё громче…

Кто-то отлепил мешковину от моего рта, оставив ее прижатой к носу и глазам. Я отчаянно вдохнула, испытывая облегчение. Один вдох. Два. Три.

Мешок снова прилип ко рту. Опять вода. Я забилась в рыданиях. Нет воздуха. Нет воздуха. Утопленники. Утопленник – это я.

Я не знала, как долго это продолжалось. Мне казалось, что часы, но, возможно, минуты. Лить воду, дать мне задохнуться, затем позволить сделать несколько отчаянных вдохов, и снова, и снова…

Наконец, когда рот освободился от мешка, я услышала над ухом горячий шепот. Глубокий мягкий голос брата:

– Извинись за то, что поцарапала меня.

– Прости меня, – выдохнула я. – Прости, что поцарапала тебя.

– Умоляй меня о прощении.

Нет. Ни за что… Когда освобожусь, предам его мучительной смерти.

Почувствовав, как мокрая мешковина снова липнет к лицу, я непроизвольно задрыгала ногами.

– Пожалуйста, прости меня! – крикнула я.

Смех четырех мужчин эхом разнесся по комнате.

– Гляньте, как прилипла ее одежда, – заметил кто-то. Его голос звучал грубо, словно скрежет камней друг о друга. – Мы могли бы взять ее. Сейчас. По очереди.

Смех почти мгновенно прекратился, и в комнате повисло тягостное молчание.

– В крепости короля? – наконец произнес один из них – кажется, Абеллио. – Тебе что, жить надоело?