Царап-царап-царап. Ручка царапала стену, палец входил в нее почти по самую костяшку. Когда мои пальцы наконец вырвутся на волю, они найдут Абеллио и будут в него тыкать.

Это будет моя месть. Я рассмеялась. Скарлетт тоже.

А потом по щекам снова заструились слезы – я уже не помнила почему.

Один из гостей вошел через дверь. Это было странно: обычно дверью пользовались только охранники. Я спрятала ручку, как делала всегда, когда открывалась дверь. В камере свои правила. Если открывается дверь, прячь ручку. Хлеб приманивает крыс, но, чтобы поймать их, нужно сидеть тихо. Мочиться следует в дырку в углу, чтобы не разводить грязь. Жизнь здесь простая.

В темноте, пригнувшись, стояла фигура. Она показалась мне довольно внушительной.

– Привет. – Мой голос прозвучал сухо и хрипло, но я хотела быть дружелюбной. Мне нравилась компания.

– Привет, Кассандра. – От пронзительного голоса пришельца у меня пересохло во рту. Острый, как моя ручка. И слегка приглушенный – я не сразу сообразила, что он, наверное, прикрывает нос из-за запаха, который здесь стоял. Сама я уже ничего не чувствовала, но охранники всегда об этом говорили.

Я хотела предложить гостю немного крысиного мяса, но передумала.

– Кто ты?

– Меня зовут Огмиос.

– О… – Это имя заставило напрячь отупевший ум. Огмиос. Король. Враг. – Чего ты хочешь? – Я вжалась спиной в стену.

– Увидеть тебя.

Я откашлялась:

– Ну, это сложновато. Здесь темно, и некоторые из моих гостей уже умерли. Но если зажжешь факел, то сможешь меня увидеть.

– Уже сломалась? – Похоже, он обращался к самому себе. – Всего через два месяца?

Два месяца. Я изо всех сил ухватилась за этот лакомый кусочек информации. Значит, вот сколько я здесь… Это знание прояснило сознание. Это как после плавания в бездне увидеть вдалеке тонкую линию горизонта и сориентироваться.

– Ты пришел убить меня? – глухо спросила я. – Казнить за мои преступления?

– Возможно. Еще не решил. Но этот вариант выглядит… заманчивым.

В этом что-то было. В том, каким именно тоном он произнес эти слова. Прежняя Кассандра смогла бы понять, но нынешняя Кассандра погрузилась в пучину безумия.

– Я опасна, – прошипела я из своего угла. – Повелительница Ужаса. Вот кто я. Я – угроза твоей жизни.

Он издал тихий смешок, от которого у меня кровь застыла в жилах, – горький, безрадостный смешок:

– В данный момент ты вряд ли для кого-то опасна. И убивать тебя сейчас слишком рано. Я хочу, чтобы твоя смерть возымела эффект.

Пора раздразнить зверя.

– Скажи мне, король, – прохрипела я. – Я твой величайший позор?

– Молчать! – взревел он.

Бинго.

– Кем она была? – спросила я. – Моя мать? Я слышала ее крики в Камне. Как вы познакомились? Она тебя соблазнила?

Его кулак впечатался в мой висок. От удара закружилась голова, сознание помутилось. Родословная ужаса. И я – наследница этого рода.

– Безумная полукровка, – с отвращением произнес король. – Я намерен поскорее покончить с тобой. Публичная казнь вас обоих уничтожит остатки сопротивления.

Вас обоих. Вас обоих. Вас обоих. Сердце забилось быстрее, пульс участился, когда в груди зажглась искорка надежды.

Роан жив.

Я закрыла глаза, и тьма сменилась мраком. Надежда вспыхнула в сердце, как пламя свечи, и король заерзал.

– Я чувствую это, знаешь ли, – яростно рявкнул он. – Эмоции хлещут из тебя, как вода из разбитой вазы. Мерзкий выродок. Кошмарная ошибка. Я скажу, где сейчас твой любитель потаскух. Есть еще одна камера, очень похожая на эту. И он сидит там в темноте, прикованный к стене железом, в окружении железа. И могу пообещать тебе одно: какие бы ужасы ты ни испытывала, его страдания еще хуже.

Я позволила своему разуму оледенеть, чтобы не поддаться ярости.

Король тихо вздохнул.

Я вздрогнула, пытаясь сосредоточиться. И все же прежняя Кассандра еще таилась где-то в глубине сознания и шептала, что всё под контролем. Рассказывала мне то, что необходимо знать.

Она рассказала, что женщины приводили этого фейри в ужас. Почему? Для мужчин, подобных ему, женщины – это звериный оскал природы, дикие создания, которых нужно укрощать. Я видела это в воображении Огмиоса: яблоневый сад, плод на ветке – красный и соблазнительный, кожица почернела и сгнила у меня на глазах. Король боялся своих желаний, не позволял себе чрезмерно наслаждаться. Наслаждение означало потерю контроля, подчинение низменным звериным желаниям. Он не просто ненавидел женщин. Он ненавидел себя.

И сейчас он наслаждался своей властью над женщиной-пикси, но наслаждение необходимо сдерживать. Слишком сильно наслаждаться – значит отпустить поводок и предаться удовольствию. Нет ничего более постыдного.

А давай-ка посмотрим, что случится, когда король испытает настоящий кайф… Я представила, как меня пытает Абеллио, как Роан истекает кровью, пока его кромсают железными лезвиями. Как мы оба сгораем заживо на глазах у толпы фейри. Я слишком долго находилась на грани безумия, и ужас едва не лишил меня рассудка, но я держалась изо всех сил. Король испустил восторженный вздох удовольствия, почти стон.