– Вы имели с ним личные контакты? – приступил Подлужный к уточняющим вопросам.

– Не имел. Даже не здоровался. Вслух. Проходя мимо, просто кивали друг другу.

– Марина Германовна с ним была знакома?

– Однозначно не скажу, но, скорее всего, нет.

– А не встречалась ли она с ним случайно где-то?

– Кто ж его знает…, – начал было Алькевич, и внезапно осёкся. – Погодите, погодите! – вдруг вскрикнул он и даже схватил Алексея за руку, хотя тот сбегать не намеревался. – Однажды они точно встречались!

– Где же и когда? – оживился и следователь, освобождаясь от захвата, так как свидетель ему мешал писать.

– Да на новогоднем балу, который проводился во дворце культуры «телефонки». Он состоялся… Он состоялся вечером 30 декабря прошлого года. Там были накрыты столики, танцы. Всего было человек сто пятьдесят. Наших, заводских. И этот молодой человек пригласил Мариночку на танец. Да! И ещё. Он заказал в её честь оркестру песню. Там была организована небольшая эстрада.

– А что Марина Германовна?

– Мариночка… А что она? – вспоминая, потёр лоб Алькевич. – Да она не принимала его всерьёз. Смеялась. Да мы все смеялись. Предновогоднее же настроение. И я не придал тому никакого значения. Но Марина не была с ним знакома.

– Почему вы так считаете?

– Почему? – вновь принялся тереть лоб свидетель. – Да потому, что она смеялась и спрашивала: «Кто это такой шкодный? Откуда он свалился?». У неё было такое любимое словечко – «шкодный».

– Что-то ещё?

– Да нет.

– И это всё?

– И э-то всё, – раздумчиво проговорил Борис Семёнович. – Что, Алексей Николаевич… Он?!

– Давайте не будем спешить с выводами. И ещё просьба: если случайно столкнётесь с ним прежде нас, никаких действий не предпринимать, никакого интереса к нему не выказывать.

8

У Подлужного был день рождения. День рождения был у него, но он ехал в электричке на дачу, заваленный подарками для своих самых любимых существ, по которым жутко истосковался. Мишутке он вёз яблоки, груши и заводную машинку, Сергуньке – книжку про Хосе Рауля Капабланку 59 и обожаемые им фисташки, Татьяне (в надежде на примирение) – набор конфет «Грильяж в шоколаде» и растворимый кофе, для тестя – бутылку коньяка «Белый аист», тёще – шоколадку «Сказки Пушкина».

Алексею в поисках гостинцев пришлось обойти массу обычных и кооперативных магазинов, а также побывать на колхозном рынке. Недальновидная экономическая политика Горбачёва влекла за собой диспропорции между спросом на товары и их предложением. Так, зарплаты советских людей росли, а порядок в части сбыта ширпотреба всё больше начинал «хромать». Перекосы в сфере распределения ярче всего проявлялись в том, товары, пользующиеся наибольшим спросом и подлежащие реализации в магазинах по устанавливаемым государством ценам, подпольно перетекали в кооперативы. А там продавались втридорога, принося барыши «теневым дельцам».

Источники бюджетных поступлений сокращались. Ведь генсек умудрился даже спиртные напитки превратить в дефицит. Непродуманные меры в борьбе с пьянством и алкоголизмом повлекли массовую вырубку виноградников, яблоневых и иных садов, что поставляли плодово-ягодное сырьё для выработки вин. Вдобавок запретительные действия (свойственные Советской власти) в виде сохранения монополии на водку и отпуска её исключительно в специализированных пунктах, наряду с ограничением часов и дней их продажи, вызвали гигантские очереди. Из-за чего подчас случались и драки…

Таким вот образом внешне благие намерения превратить советский народ в сообщество трезвенников, постепенно мостили дорогу в… постылое бытие.

В процессе «охоты» на угощение для тестя «уважаемый зятёк» поневоле вспомнил популярную карикатуру тех лет: на совещании работников торговли бутылка водки «Столичная», выступая с трибуны, безапелляционно заявляет о том, что даст прибыль в триста процентов. И сидящие в первом ряду торгаши, переглядываясь, соглашаются: «Эта не подведёт!». И вот такой пассаж…

В конце концов, Алексей с переплатой приобрёл коньяк в кооперативном магазине. Отоваривание было успешно завершено. И Подлужный поспешил на железнодорожный вокзал.

9

У Алексея дрогнуло сердце, когда Сергунька, завидев его, ликующе закричал: «Мама! Мишук! Папа приехал!». Старший сынишка, подбежав к отцу, обнял его и преданным кутёнком уткнулся ему в живот. А за ним, неумело косолапя, уже спешил Мишутка. Он тоже помнил про батьку, и, не совсем твёрдо ступая по травянистому косогору, уверенно выговаривал: «Па-па! Па-па!»