Эшли нервно оглядывалась, надеясь, что вот-вот из-за кустов начнут выбегать озлобленные демоны и уничтожать Благословенных, как в первый раз. Но никого не было. Вода сильным напором поднялась из расщелины вокруг нее, закручиваясь в настоящий водоворот. Вздохнув, Эшли представила, как за спиной вырастают крылья, и режущая боль в спине заставила ее сорваться на крик. На спину легла масса в половину ее собственного веса. Приложив все усилия, она вылетела из ловушки прямо на Повелителей, но ее встретили лезвие клинка Небожителей и яростный взгляд Анжелики.

Эшли лежала на земле. Дектан связал ее лозой. Крыло болело, и никак не получалось его спрятать назад. Слепой подошел ближе и вонзил острый конец трости ей в другое крыло, отчего Эшли взвыла от боли.

– А вот и попалась наша золотая канарейка, – с ядом в голосе прошипела Анжелика, склонившись над ней. Водная схватила рукой ее волосы и с силой впечатала голову Эшли в дерево.

8 октября

«Я убила их всех!» – подумала Францезелин, стоя возле братской могилы с именами погибших. Их было так много, что ужас мертвым холодом сковывал тело, а слезы щипали глаза.

Неделю назад все дома вдоль побережья сгорели дотла с людьми внутри, и штаб охотников был в их числе. Асти и Ция тоже погибли.

Франц всего лишь хотела отразить атаку, но даже не подозревала, какой силой обладает на самом деле, отчего ей становилось еще хуже. Желание сковать свой огонь внутри и больше никогда его не выпускать сдавливало ее в тиски и поглощало каждый день, когда она смотрела на руины и угли.

Когда все закончилось, люди вернулись в город и с помощью магии пытались восстанавливать свои дома. Не просто так этому городу дали имя Феникс. Сколько бы его ни уничтожали, люди возвращались сюда всегда, возрождая свой дом из руин и пепла.

Наблюдатели больше не встречали ни одного вражеского корабля в водах Архипелага и Араис. Теперь там патрулировали военные, что вселяло надежду на безопасность города.

– Вот ты где, – окликнула ее Гризель.

Франц вздрогнула, стерев сбежавшие по щекам слезинки, и обернулась к охотнице. Гризель была разбита. На руках до сих пор были перевязки после ожогов. С того самого дня Франц с ней не разговаривала. Просто не могла себя заставить даже посмотреть на нее или кого-то другого после того, как увидела пепелище, черные угли, что остались от ее дома, и обугленные трупы внутри.

– Может, ты и спасла материк, предотвратила войну, но ты уничтожила нас… – пробормотала Гризель, вытирая покрасневшие от слез щеки рукавами кофты.

Ее слова, подобно острому ножу, впивались в сознание, и боль утягивала Франц во тьму. Проще стать самой стихией и не видеть, не чувствовать этого больше никогда. Но она продолжала стоять здесь, смотря на Гризель и могильную плиту.

– И что хуже всего, – Гризель нервно рассмеялась. – Ты уничтожила нашего лидера в том огне, Франц.

Огненная так и продолжала молчать. В первый день адреналина хватило на беседу с Маркизом Адрианом Риттером, но каждый последующий становился труднее предыдущего, когда осознание того, что сделала, постепенно к ней приходило.

«Жертвенность во спасение… Ваша жертва была во спасение сотен жизней других», – про себя проговаривала Огненная, глядя на десятки имен погибших.

– Многие тебя ненавидят сейчас, – продолжила говорить Гризель, взглянув на могильную плиту. – Я тебя ненавижу. – Сколько же искренности Францезелин услышала в ее словах. – Но ты нужна нам. Поэтому иди в ту квартиру, что нам выдали, и скажи всем, что еще с нами и больше не бросишь нас. Всем сейчас плохо, но именно тебя все ждут.

– Почему? – хриплым голосом сказала Францезелин. – Разве я достойна после этого быть вашим лидером? – Горький ком сдавливал горло, вынуждая чаще дышать.

– Не достойна, – отстраненно ответила Гризель. – Но другого у нас нет.

Вздохнув, Францезелин сжала ладони в кулаки и, отвернувшись от братской могилы, медленно двинулась прочь с кладбища.

Гризель шла за ней.

Улицы города заполонили люди в военной форме, которые с грузовых машин раздавали мирным жителям еду в одноразовой посуде, теплые пледы и горячий чай. Люди магией выстраивали дома, переговаривались и даже смеялись. Были расставлены военные палатки с врачами и целителями, и даже спустя неделю у них до сих пор было много работы, но они улыбались, общаясь с жителями и солдатами.

– Мертвых не воскресить, но жизнь продолжается, – тихо сказала Гризель, остановившись рядом с ней. – Мы должны жить. – Гризель снова вытерла мокрые дорожки на щеках и пошла вперед.

Солнечные лучи освещали то, что осталось от города, но радовало, что было много зданий, которых повреждение не коснулось.

Адриан Риттер выделил им квартиру на окраине города, куда бомбежка не дошла, но коснулись Пепельные в том году.

За последнюю неделю искры каждую ночь кружили над городом, исходя из жерла вулкана подобно траурным свечам. Самих же Пепельных Францезелин больше не видела, но осязала их в каждой искре.