POV Лиза Суворова.

Когда-то я читала, что на судне есть понятие «угол паники». Это происходит, когда корабль наклоняется, и пассажиры стремятся спастись, хотя реальной опасности нет. Я не помню градусы угла, при котором начинается беспокойство, но моё сейчас явно повышено до максимальных отметок.

— Кккак не готова? Я же… Сейчас… Вот, — лепечу, сама понимая ничтожность аргументов.

От страха сводит конечности, но вместе с тем мозг отдаёт одну чёткую команду: «Бежать!»

Я пячусь к двери, пока Герасименко медленно огибает кафедру. Нарочито медленно закатывает рукава рубашки, а у меня внутри уже всё обрывается. Против него у меня сил… Ну как у воробья против подъемного крана, наверное. А он ещё и смотрит так, будто кусочек откусывает и есть.

— Не надо! Пожалуйста, — прошу, упираясь спиной в дверь.

Ойкаю, когда чувствую ключ, и без промедления поворачиваю его. Герасименко не успевает сделать последние шаги, как я хватаю сумку, оставленную на самом краю ближайшего стола, и выскакиваю в коридор.

Моя цель унести отсюда ноги как можно дальше. Бог с ней, с отработкой! Сдам потом… когда-нибудь…

Но и этому плану сбыться не суждено: звёзды ополчились против меня, видимо. Вместо того, чтобы бежать к лестнице, я оказываюсь поймана кем-то незнакомым. Дергаю рукой, чтобы освободиться, но меня и не держат.

Парень, появившийся ниоткуда, отодвигает меня в сторону и наносит первый удар преподавателю.

Тот, кряхтя, оседает на пол, но мой спаситель не останавливается, продолжая добивать несопротивляющееся тело.

Герасименко хрипит, закрывая лицо, а меня от вида крови, уродливыми брызгами закрашивающих ткань рубашки, начинает мутить.

Но вместе с тошнотой включаются и чувства.

Ужас выходит на первый план, но не ужас от мысли стать жертвой зарвавшегося мужика, а ужас за случайного спасителя, который может пострадать.

Устремляюсь к нему, хватая за руки.

Кажется, плачу, но не замечаю этого.

— Не надо! Пожалуйста! Не надо! Вы же убьёте его!

Голос срывается на крик, и я сейчас почти ненавижу всех, кто придумал этот длинный пустой коридор. Почему нет людей?! Никого!

— Не надо! — дёргаю парня за рукав куртки, и он наконец поднимает на меня обеспокоенный взгляд.

Шипит что-то угрожающее преподавателю, выпрямляется и перехватывает моё лицо, поворачивая к свету.

Внимательно сканирует, задержавшись на синяке, полученном вчера от столкновения с папкой.

— Это он? Он тебя тронул?

— Что? — трясу головой, но он держит цепко и чуть-чуть больно. — Нет, он… Напугал только. Я убежала, а тут…

Развожу руками, роняя с плеча сумку. Из кармашка высыпается мелочь, разлетаясь по грязным плиткам. Хочу собрать, но незнакомец опережает меня… Снова…

Пнув ногой злополучную дверь, захлопывает её и Герасименко, который стоит на коленях и торопливо скролит что-то на экране своего айфона.

— Спасибо, — забираю свои вещи, нечаянно коснувшись тёплой и большой ладони.

Когда парень держал меня, я не думала ни о чём, кроме драки. А сейчас невольно вздрагиваю от прикосновения.

Будто бы мне… приятно?!

— Пожалуйста, — мне отвечают с лёгкой улыбкой, которая никак не вяжется с ситуацией.

— У вас будут проблемы?

Топчусь на месте, искренне переживая за этого героя. Почему-то его лицо кажется смутно знакомым, но никак не могу вспомнить, где могла его видеть. В конце концов решаю, что он или похож на популярного актёра, или на одного из клиентов ресторана. А, может, он и есть один из клиентов.

— У меня нет, а вот у него, — пренебрежительный жест в сторону аудитории, из которой доносится монолог на повышенных тонах, — будут.

— Он ничего не сделал, — заламываю пальцы и повторяю ещё раз. — Я сама испугалась…

В моём голосе смятение, а в мозгах настоящий винегрет из разных мыслей.

Если я себя накрутила, и он шёл выпустить меня?

Если мне показалось, и он всегда так смотрит?

Если… если… если…

Но часть меня, любящая логику, парирует на каждое сомнение: не стал бы запирать, не стал бы усмехаться, не стал бы издеваться и не стал бы так долго гонять по реферату…

Много-много «если» и аргументов против них. Каждый я взвешиваю и киваю ожидающему моего ответа молодому человеку.

Пока я договаривалась с собой, он успел позвонить и теперь тишину разрезают чужие голоса.

— Это полиция? — шёпотом задаю вопрос, готовясь к неизбежному.

В фильмах и передачах, которые смотрит мама, полицейские всегда делают виноватыми девушек: откровенно одеты, вызывающе себя ведут, соблазняют, намекают и многое другое, позволяющее оправдать действия мужчин.