— Ты мне мозги не пудри. Кто из вас двоих решает, мне хорошо понятно. И знаешь, если будешь и дальше отвечать в такой манере, я тебе лицо о стену сотру, понял? Ты потом свою маску никогда снимать не будешь.

— Хорошо! Хорошо... Ты принёс воду и увидел Флоренца, а мне не нужно было, чтобы о нём знали. Вот поэтому, ясно?

— Ясно, — хмуро ответил Гундольф. — Повезло ему с братишкой, нечего сказать.

Тут вмешался Симен.

— Я всё понимаю, — сказал он, — только мы собирались кой-кого найти и потолковать. Сейчас, я так думаю, это важнее прочего. Идём, а?

— Идём, — откликнулся Гундольф.

Он поднялся, отпустив наконец Кори. Хлопнул по плечу:

— Этого пока не трогай, слышишь? Я бы и сам с ним потолковал по душам, да как знать, вдруг он нам ещё пригодится. Парни, заприте его внизу, что ли — такому доверия нет.

— Вы куда? — спросил темноволосый.

— К Рафаэлю. Люди его мстят за старые обиды, вот, Симен думает, сумеем договориться. Он их знает ещё с тех времён, как они в Раздолье жили, до Свалки. Может, послушают.

— А я бы особо не надеялся.

— Вы осторожнее там, — кивнул и седой. — Если те уже почуяли кровь, не знаю, какие слова их утихомирят.

— Так что предлагаете, сидеть и ждать? — буркнул Симен. — Добра мы так не дождёмся.

Ничего больше не прибавив, он вышел. Гундольф, кивнув товарищам, шагнул следом, даже дверь закрыться не успела.

— Я с ними, — сообщила Кори остальным. — А этого заприте, а ещё лучше — свяжите, у меня внизу на полке были ремни. Нельзя, чтобы сбежал.

Она вышла на улицу, совсем теперь чёрную, и в два шага нагнала ушедших. Они спотыкались, бормоча под нос ругательства, а Кори здесь каждый камешек был знаком, каждая ямка.

— А ты куда ещё? — неласково спросил Гундольф, заметив спутницу. — Я же говорил, тебе с нами нельзя.

— Я на всякий случай, — пояснила Кори. — Мало ли, всё пойдёт не так гладко, как вы думаете. Буду держаться в стороне, вмешаюсь только если...

— Никаких «вмешаюсь», — перебил Гундольф. — Если что, парней позовёшь. Большего я тебе не позволяю. Слово дай, что поступишь именно так, или назад отведу, и пусть тебя тоже внизу запрут. Ну?

— Даю слово, — с лёгкостью произнесла Кори. — Вперёд не лезу, если что, бегу за остальными.

— Вот и умница.

Пожалуй, за всю жизнь ещё Кори не встречался человек, которого было бы так легко обмануть, как этого доверчивого чужака. Рафаэлю нужен был господин Второй, и вот он, господин Второй, у Кори в руках. Глупо думать, что она упустит такую выгодную сделку. Надо только не продешевить...

— А что за дела у тебя были в Архиве? — спросил Гундольф.

— Не твоё дело.

— Послушай, ты, — рассердился он. — Что творится в этом городе, уже давно стало нашим общим делом. Я бы охотно ушёл отсюда, и плевать, чем кончится, да только не могу бросить парней, тебя, Леону эту твою, Флоренца, который неясно куда задевался. И ты или выкладывай всё, что знаешь, или возвращайся домой и сиди там, поняла?

Симен кашлянул, но больше ничем не выдал своего удивления.

— Ох, ну... — сконфуженно пробормотал Гундольф, сообразив, что всё-таки проболтался. — Так что там с Архивом?

— Может быть, я расскажу позже, — ответила Кори. — Это правда никак не связано с Рафаэлем и тем, что сейчас творится в Раздолье. Мне нужно было найти человека, только и всего.

— Найти человека? И как, если не умеешь читать?

Кори промолчала.

— Всё-таки умеешь, да? — догадался Гундольф. — Что ж, понятно. А дурака из меня зачем было делать?

На это у Кори тоже не было ответа. Точнее, он был: чем глупее её считают, тем меньше подозрений. Меньше вопросов. И Гундольф не прятал свои записи, там, на корабле. Но как такое скажешь? И она вновь виновато промолчала.

Так и шла, глядя под ноги, рядом с этим человеком, который один из всех ничего от неё не хотел, а пытался дать. А она ему даже ничего о себе не сказала — только имя, и ни слова правды кроме.

Он вдруг схватил за руку, Кори не ожидала и дёрнулась даже.

— Поворачивай. Их здесь больше, чем было днём. Не нравится мне это...

Кори подняла глаза и узнала улицу. В этих домах обитали самые уважаемые горожане: те, кто трудился на правителей. По большей части стражи, что носили кресла или просто сопровождали. Это они в свободное время водили поезда к Свалке и обратно, присутствовали на судилищах, выполняли и другие поручения, угодные Маскам. Только всё это давало им преимуществ не больше, чем любому другому жителю Раздолья. За любого из этих правители не особо и держались, и если было нужно, заменяли их с лёгкостью.