Светлые стены, стройные колонны, дворики с уютными крылечками. Кое-где балконы с изящно выгнутыми решётками, уютно обставленные гостиные за большими, чисто вымытыми стёклами — каждый из этих домов создан был для большой семьи, но у каждого был лишь один владелец. Кори и сама могла бы жить в таком, ей предлагали. Отказалась.

В позднее время эта улица обычно была пуста и черна. Лишь одинокие огни ламп или тусклых ночников кое-где выплывали из мрака — хозяева домов ужинали или позволяли себе немного свободы перед завтрашними трудами. Кори доводилось ходить мимо с товарами, и она хорошо знала, что так было всегда.

Всегда, но не сегодня. Теперь огни светили куда ярче — кто-то вытащил механические лампы, маленькие и большие, расставил у дороги, разжёг. Взад-вперёд ходили люди, сидели во двориках, переговаривались через улицу, свешиваясь из окон. Кто-то с грохотом уронил ящик со второго этажа, крышка с треском отскочила, стоявшие внизу взорвались радостными криками. Тут же что-то потащили из ящика — похоже, одежду.

— Уходи, слышишь? — повторил Гундольф. — Не хочу, чтобы тебя заметили. Днём их было два десятка, не больше, а сейчас...

А сейчас, похоже, тут были они все. Люди Рафаэля, у которых в прошлом не сложилось с городом. Спасённые со Свалки, обретшие новый дом, почему не остались они там? Чего ради вернулись?

— Эй, народ! — крикнул Симен, выходя вперёд и прикладывая ко рту сложенные рупором ладони. Кори и забыла о нём, до того тихо он шёл, двигаясь молчаливой тенью. — Давайте потолкуем!

Его узнали. Потянулись ближе, кто настороженно, а кто со смехом. Даже хлопнули по плечу — правда, тот, что хлопнул, тут же и шагнул назад, а Симен сплюнул и начал было растирать, но замер. Оба помрачнели, недовольные собой.

Симен всё вертелся, кого-то выглядывая, но не нашёл этого человека. Ждать не стал.

— Послушайте! — крикнул он. — Я слышал уже, что случилось на семейной улице. И половина города, наверное, слышала. Вы этого хотите? Крови, резни?

— Этого! — крикнул кто-то, невидимый во мраке, заплетающимся языком. — А с нами как? Едва сломались, и на Свалку! Никто не вступился! Дружба, верность — где это всё? Тьфу, пустые слова!

— Это ты, Бруно?.. Вспомни, Бруно, мы все на это соглашались, когда шли в Раздолье! Все знали, что такая судьба может ждать любого из нас. И мы не спорили!

— Да только тогда казалось, это нас вовек не коснётся, — горько сказала женщина в толпе.

— Софи! — воскликнул Симен.

— А когда беда случается, знаешь, о чём думает каждый? — продолжила она, подходя ближе. — Надеешься, что вот сейчас за тебя кто-то вступится. Что не бросят тебя, вымолят у правителей, изменят законы... а мой брат однажды даже не пришёл попрощаться. Не пришёл поглядеть в последний раз — до того ему, видать, было мерзко, что сразу отрёкся.

— Софи, не надо так! Я же не мог уйти, пока смена... А потом я бежал, со всех ног бежал!..

— Что уж теперь. Нет разницы, как быстро ты бежал, если не успел.

— Так ему, Ткачиха! — закричали калеки. Кто-то засвистел, Симена толкнули, и он в долгу не остался.

— Что здесь такое? — раздался тонкий голосок. Люди притихли, и из мрака на освещённую лампами дорогу вышла Леона.

— Да вот, поучать нас вздумал! — с готовностью пояснили калеки. — Пришёл, умник, сам-то Свалки не видал...

Но Леона уже не слушала их. Она захлопала в ладоши.

— Посмотрите, кто ещё пришёл! — весело сказала она. — Это же Кори! И Отто... Только не Отто, а Гундольф. Чужак, который что-то вынюхивает.

— Он ничего не вынюхивает! — воскликнула Кори.

Что могла знать Леона и откуда? Мало кто в этом городе знал настоящее имя Гундольфа. Может быть, проболтался Флоренц, пропавший мальчишка?

Леона подошла совсем близко, поглядела на Гундольфа снизу вверх чёрными глазами.

— Вынюхивает, — сказала она без улыбки. — У Рафаэля были гости: один, два, три, четыре... Пришла Кори, сколько их стало? Нисколько, все сбежали.

Тут Леона перевела взгляд, уставилась на Кори. Положила ладонь ей на щёку, заглянула в глаза. Даже неуютно стало. Потом отошла и продолжила, не оборачиваясь:

— Кори здесь, значит, чужаки тоже в городе. Что знает один, знают все. Что знают все, знает один. Чего он хочет от нас?

Она обернулась, поглядела на Гундольфа, но тот не ответил. Калеки подняли шум.

— Прикончим его! Поквитаться за своих, небось, задумал, только мы умнее!

— Он не хотел вам зла! — закричала Кори.

Почему он молчит? Почему не придумает что-нибудь, не возразит? Бежать бы... уже окружили. Но если молчать, уроды сейчас распалятся и вправду убьют!..

— И девку прикончим! За старика!