На том дела и закончились, а до вечера было ещё так долго! Флоренц даже загрустил, не зная, чем заняться. Он бы дом убрал, но здесь ни метлы, ни тряпок, ни воды. Разве что спать лечь, да ведь не хочется совсем.

И тут кто-то застучал в дверь.

Мальчишка встревожился. Поди угадай ещё, кто пришёл! Может, кто из соседей заметил чужака, и теперь сюда явилась стража?

Застучали снова, на этот раз дольше и требовательнее.

А может, Эрих забыл ключ? Могло ведь такое случиться, сегодня Флоренц запирал дверь. Брат ушёл, не заметив, а теперь вернулся за чем-нибудь.

Мальчишка решил поглядеть осторожно. Он выбрался на четвереньках из кухни, где находился, и подполз к окну, выходившему во двор. Приподнялся, глянул и тут же, подпрыгнув от восторга, полетел к двери. Потому что на крыльце стоял Гундольф!

— Я воду привёз, — сообщил тот, едва лишь дверь приотворилась. — Дайте вашу бочку, или что там...

И осёкся, разглядев мальчишку.

— Гундольф! — завопил тот радостно. — Вот так встреча!

— Не ори! — прошипел гость. — Имя моё забудь, ясно? Я здесь для всех Отто, запомни. Так это здесь живёт твой брат? Бочка для воды у него где стоит, знаешь? Мне перелить нужно, этот бочонок приказано вернуть.

— Да ты заходи, поищем вместе, — пригласил Флоренц. — Вроде бы внизу видел какие-то лохани. А имя ты зачем сменил?

Гундольф оглянулся через плечо.

— Я не один, — ответил он, хмурясь. — Со мной человек, показывает, что тут и как. Мне сюда велел заглянуть и в следующий дом, сам пошёл к людям на той стороне улицы. Времени нет, тащи сюда, что там у вас для воды. В дом мне нельзя, отругают. И слышишь, брату если не успел обо мне всего рассказать, то и молчи, понял?

— Это ещё почему?

— Потому... эх, и говорить не хочется — проболтаешься если, мне точно крышка. А промолчу, как бы тебе самому хуже не стало. Боюсь я, парень, что и ты в опасности. Люди, что с братом твоим были, перебили народ на корабле, когда вы улетели.

Флоренц даже рот раскрыл. Гундольф, должно быть, что-то путает!

— Да зачем им это? — воскликнул он. — Они не могли!

— Думай сам, — ответил ему Гундольф. — Наблюдай, да не верь всему, что твой брат говорит. И помалкивай, ясно? Видно, хотят убрать всех, кто знает о чужаках. Так сделай вид, что сам почти ничего не знаешь, усёк? И тащи бочку скорее, не хватало ещё выговор получить. И так на ногах сегодня едва стою.

Флоренц, пожав плечами растерянно, ушёл на поиски. Притащил пару тазов, затем кувшин. Гундольф молча наполнил их водой из бочки.

— Если что, я работаю у источника, — сказал напоследок. — Это через три улицы: сперва прямо в этот переулок, видишь? Затем влево до конца, перейти направо, на другую улицу, и там тоже в ближайший поворот на третью, дальше поймёшь по указателям.

Он вздохнул тяжело и добавил:

— Не хочу я обвинять твоего брата, сам толком ничего не знаю. Может, он приказу должен подчиняться, а может, и не ведал, что творили его спутники. Но думай три раза перед тем, как что-то ему говоришь, понял?

Флоренц, не зная, что сказать, лишь кивнул молча.

Гундольф поставил пустой бочонок на тележку, где стоял ещё один такой же, и с усилием покатил эту ношу прочь со двора. Только сейчас мальчишка сообразил, что выглядит его знакомый не очень хорошо — уставший совсем, глаза без блеска, губы все в корках. И от усов избавился зачем-то. И идёт, пошатываясь. Что же с ним случилось? И откуда он, интересно, узнал о корабле, об Эрихе, о его спутниках, ведь его там не было...

Мысль, пришедшая в голову, заставила сорваться с места, догнать Гундольфа, дёрнуть за рукав. Тот обернулся, глядя измученно, без улыбки.

— А Эмма? — прошептал мальчишка. — Её... тоже?

— Она-то уцелела, — утешил его чужак. — А вот Джакоб, Хильда... ещё, кажется, Верена, если имя не путаю — тех больше нет на свете. И многих других. Всё, прочь ступай, не болтай со мной. Увидеть могут.

Легко сказать «ступай прочь», когда ноги отказывались идти. И было Флоренцу так плохо, и страшно, и гадко, и больше всего хотелось остаться с Гундольфом, а не возвращаться в дом. Мальчишка не питал особой любви к ворчливым старикам, не скучал по ним, уйдя, но и смерти им не желал! Да он бы огорчился даже, узнав, что кто-то из них умер от старости. Ведь они стали неотъемлемой частью его жизни.

И вот — убиты! Почему, почему? Знал ли Эрих?

Нет, брат наверняка ничего не знал. Уж никак не мог Эрих, всегда такой мягкий, терпеливый, ввязаться в недобрые дела. Но его могут окружать злые люди. И его, Флоренца, долг — остаться рядом и защитить Эриха любой ценой. Болтать он, конечно, не будет, как Гундольф и велел. Не потому, что брату нет доверия, а потому, что тот невольно, по незнанию, может что-то выдать подлецам. Ох, вот так дела!

Не в силах усидеть на месте, мальчишка отыскал в шкафу Эриха заношенную рубаху и пустил на лоскуты. Отлив немного воды в миску, принялся драить кухню. Но там настолько давно не убирались, что к возвращению брата Флоренц успел отчистить едва ли треть.