Нет. Он не мог.

— Можешь не верить, — Остовин словно читает мои мысли, — но он рассказывал сам.

Какое-то время мы стоим молча.

Шикарная ночь, яркие звёзды — прекрасный момент для признаний или хотя бы зажигающей страсти. Но вместо этого имеем что имеем.

Лев не смакует подробности, не убеждает меня, не требует признать, что Тигр сволочь. И поэтому рассказанная история выглядит в тысячу раз убедительнее, чем могла бы.

Только как убедить мозг, который один за другим ищет оправданию Тигру? Да и Маша эта выглядит не самой невинной девушкой.

Усмехаюсь.

Конечно, выглядит. А Пашка — нежный, любящий и заботливый идеал.

Смешно. Было, если бы не игла в сердце, которая мешает вдохнуть. Отдаётся болью при каждом моём движении.

— Я не идеал, маленькая, — грустно улыбается Остовин.

Несмотря на тёмную ночь, мне видно выражение его лица.

— Но играть с тобой не буду. Всё это, — он кивает на дом Тигра, — не для меня. Эмоциональные качели, холод, жестокость.

Он запускает ладонь в волосы, ерошит.

— Ты мне нравишься, Олеся. И я буду тебя защищать. Уважать твои желания, беречь, смешить. Любить.

— Почему?

Встречаюсь с ним взглядом.

— Почему я? Или ты намекаешь на любовь с первого взгляда? Ты ведь такой же хищник, как Тигр. Вы…

Покачав головой, собираюсь уйти. Делаю вид, что собираюсь.

Лев останавливает за запястье. В нём не чувствуется такой властности как в Тигре. Надёжность — да. Но ведь чем больше женщину мы любим…

— Я не знаю, почему ты. Только то, что открыв эту чёртову дверь сдох и воскрес от одного твоего испуганного взгляда, — выдыхает Лев.

А я…

Твоё место в моей постели.

Постель — это слишком много и в то же время так мало. Практически ничего в сравнении с тем, на что надеется бедное влюблённое сердце.

Но влюблённое не в Льва.

Забавно. Впервые в жизни чувствую, что достаточно одного слова, и завтра моя жизнь превратится во что-то прекрасное и близкое к идеальному. Но хочу-то я сложное, выворачивающее душу и рядом с тем, кому это ни разу не сдалось.

По крайней мере по-настоящему и надолго.

— Я не могу ничего ответить.

Выскользнув из его объятий, бросаю взгляд на тёмный второй этаж. Сомневаюсь, что Тигр лёг спать, не убедившись, что я осознала его слова про место. Но и торопить меня он не спешит.

— Это больше, чем нет, — криво улыбается Остовин.

Это ничего. Но говорить об этом я не буду. Не тогда, когда мне нужна его помощь.

— Но у меня будет просьба. Ведь ты единственный, кто сможет меня спасти.

Он не задаёт глупых вопросов, на которые я сама не знаю ответа. Просто смотрит и ждёт.

— Я… — нервно облизываю губы. — Мне нужно сбежать. Скрыться, чтобы… чтобы Валерия меня не нашла.

Только Лев не дурак, он понимает больше, чем я хочу сказать. И то, что сбежать мне надо не столько от ревнивой кошки, сколько от самоуверенного хищника.

— Я вернусь в дом. На пару часов. Дождусь, пока Тигр уснёт, и выйду.

Да хватит уже мяться! Решила, значит, решила.

— И буду благодарна, если ты подбросишь меня до какой-нибудь глухой деревни. А дальше я сама.

Как? Чёрт его знает.

Но я уверена, что чем дальше окажусь от Тигра, тем легче будет избавиться от этой влюблённости. Или хотя бы не подогревать её постоянным присутствием рядом с ним.

— Хорошо, — ровно отвечает Лев.

А потом разворачивается и уходит к машине беркутовцев.

Хорошо? Так просто?

Но выбора у меня всё равно нет. Никто, кроме Льва не согласится мне помочь. Никто, кроме него с этим не справится.

Мне приходится спекулировать на его чувствах, как бы ни мучила совесть! И не думать о том, как отреагирует Тигр на такое предательство изнутри.

Надеюсь, что этого я не узнаю, а фантазии к делу не пришьёшь. Тем более, если у меня получится, уже завтра я окажусь очень далеко отсюда.

Поёжившись, возвращаюсь в дом. После влажной ночной прохлады воздух в четырёх стенах кажется спёртым.

Мне душно, и я совсем не уверена, что это не от нервов. Хотя последние дни у меня всё от нервов.

По проторенной дорожке прохожу в кухню, чтобы налить себе стакан воды. Пальцы касаются ребристого стеклянного бока, на стакане будто вырезаны геометрические узоры.