Смешно.

Работали мы два через два, так что в день смены я ещё могла надеяться на успех этого плана. Потому что просыпалась, шла в салон, работала, а потом приходила домой и отрубалась до утра.

Хуже становилось, когда кто-то из покупателей просил добавить в букет еловых веток или хамелациум. Несмотря на то, что они предназначались для зимних букетов, находились оригиналы.

И тогда я подолгу стояла над шуршащей упаковкой и сквозь улыбку глотала слёзы. Называла себя дурой, но не могла по-другому.

Слишком яркими оставались воспоминания и сильных руках, вечной усмешке и наглости одного хищника.

В такие минуты я искренне жалела, что Лев Остовин появился на пороге дома Тигра. И что он оказался настолько правильным, без лишних уговоров увёз меня сюда и наверняка до сих пор об этом молчал.

А как хотелось при очередном дзынь от двери поднять глаза и увидеть Тигра.

Он бы сказал:

— Привет, красивая. Я всё понял. Без тебя проще сдохнуть. Поехали домой.

Но проходили дни, и я убеждалась — если бы хотел, Тигр давно меня нашёл. Но он не нашёл, а, значит, не хотел.

Из этого следует, что мой дурацкий поступок неожиданно оказался правильным. А то, что внутри выжженная пустыня и никаких желаний, кроме лежать на диване и смотреть в потолок, так это пройдёт. По крайней мере я очень на это надеялась.

— Олесь, я обедать.

Кивнув Вике, я вспоминаю, что в ящике с лентами бардак и решаю заняться им, пока никого нет. Мелодичный перезвон оповещает, что Вика ушла, и я ныряю в перепутанные катушки с лентами всех форм и размеров.

Проходит часа полтора, когда я осознаю, что Вики слишком долго нет. Сдуваю с лица выбившийся из хвоста волос, тыльной стороной ладони вытираю лоб.

Куда она делась?

Нет, я справлюсь. Обычно с обеда и до самого вечера у нас перерыв в клиентах. Аврал начинается вечером, когда люди идут с работы и вспоминают, что забыли букет для мамы, дочери, сестры или жены и в панике бегут в ближайший цветочный. А наш расположен на пересечении основных улиц города, так что почти всегда ближайший.

Вспомнив как Вика говорила, что у её бывшего “очень длинные руки”, хмурюсь. Даже если так он же не мог её… ну не знаю, похитить там или держать в заложниках.

Из меня сам собой вырывается нервный смешок. Пашка тоже думал, что бессмертный, пока не узнал кто такие беркутовцы.

Интересно, выплатил он долг Тигру? И на кой всё-таки чёрт притаскивался ко мне с обручальным кольцом подмышкой.

На его месте я бы вывернулась наизнанку, но заплатила. Хотя я и с банками выворачивалась, потому что считала, что нет ничего позорнее, чем стать должницей.

А сейчас моя прежняя жизнь вызывала только грустную усмешку. Тигр показал как бывает по-другому. Только не предупредил, что впрыснется в кровь как грипп, от которого я буду болеть очень долго.

И всё-таки куда запропастилась Вика? Может, что-то случилось?

Оглянувшись в поисках телефона, нахожу его около кассы. Тянусь, подхватываю одной рукой и едва не роняю на плиточный пол. В последний момент подхватываю и с облегчением выдыхаю.

Пусть от Пашкиных кредитных денег осталось ещё прилично, а я устроена на работу, но новый телефон всё равно не вписывался в мои траты.

Звоню напарнице, но Вика вне зоны действия сети.

И вроде ничего страшного не случилось, но меня почему-то накрывает панической дрожью. Сразу вспоминается и пустой Викин взгляд, и постоянные оглядывания. И то, как она сначала подолгу смотрит на входящий звонок и только потом с какой-то нерешительностью берёт трубку.

Чёрт. Неужели и правда муж нашёл её и…

И что?

Так и не найдя ответ на этот вопрос, со вздохом откладываю телефон.

Сейчас я всё равно ничего не могу. Но если Вика не появится через час, буду звонить Ани Багратовне. Почему-то кажется, что даже на этот случай у нашей начальницы есть план.

А пока…

Слыша мелодичный звон колокольчика, перевожу взгляд на дверь.

И чувствую, как горло перехватывает спазмом.

— Привет, красивая.

Неделю назад.

Бесит.

Это долбанный трындец, но по-другому никак.

История Маши Миловановой в наших с Олесей отношениях явно лишняя.

А у нас есть отношения?

Хмыкнув, огибаю сосну, которых здесь полно и бегу дальше. Бег всегда помогал собраться с мыслями и выпустить пар. Всегда, пока речь не зашла об одной красивой девочке.

На хрена я так разоткровенничался?

Потому что хотел, чтобы она знала правду. А не откорректированный восприятием Остовина рассказ давно минувших дней.