Наконец, она заканчивает эту мысль.

— На самом деле ты не мудак.

— Уверен, что именно он.

— Нет. Это все спектакль. Тебе не все равно. Ты просто не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, что тебе не все равно. Я думала, у тебя огромная палка в заднице, но грубость — это прикрытие для чего-то. — Губы Джиджи слегка изгибаются. — Не волнуйся, я не буду спрашивать, для чего. Я знаю, ты мне не скажешь.

Она продолжает изучать мое лицо, и я борюсь с желанием опустить голову. Я чувствую себя странно беззащитным. От этого у меня чешется кожа.

— Расскажи мне, в чем ты ошибался на счет меня.

Ее просьба поражает меня. Я не придавал этому особого значения, но теперь, когда я размышляю об этом, я понимаю, что у меня действительно были некоторые предвзятые представления о ней.

— Я предполагал, что ты будешь более высокомерной. Имеешь право, — признаю я.

Она кивает, как будто ожидая этого.

— Но ты скромнее, чем я ожидал. Ты редко хвастаешься, только когда шутишь. Каждый раз, когда кто-то делает тебе комплимент, ты выглядишь приятно удивленной, как будто это первый раз, когда такое происходит. И ты всегда за это благодаришь.

Ее запястье остается между моими сжатыми руками. Я не могу удержаться, чтобы не погладить пальцами ее бледную хрупкую кожу.

— Я знаком с детьми известных людей, — говорю я ей. — Думал, ты будешь похожа на них. Но ты совсем не такая.

Зубы Джиджи на мгновение впиваются в ее нижнюю губу. Затем она облизывает обе губы, не сводя с меня взгляда.

— Просто для ясности, ты не пытаешься встречаться со мной.

— Нет. — Я хихикаю. — Если ты хочешь, чтобы кто-то был с тобой мил и водил тебя на свидания, я не твой мужчина. Я не силен в таких вещах.

— Тогда в чем же ты силен?

Это вопрос с подвохом, и мы оба это знаем.

Я переворачиваю ее руку, затем намеренно провожу большим пальцем по центру ладони. Замечаю, как она дрожит.

— Я хорош в том, чтобы сделать тебя влажной, — говорю я, слыша хрипотцу в своем голосе. — И я трахну тебя так хорошо, что ты будешь думать об этом несколько дней. Это будет лучший трах в твоей жизни.

Она снова прикусывает губу. Затуманенный, жаждущий огонек в ее глазах почти убивает меня. Я почти притягиваю ее к себе на колени и целую. Но это она колеблется. Это должен быть ее ход.

И она его не делает.

Мое тело плачет от безмолвного разочарования, когда она медленно встает на коньки.

— Давай на сегодня закончим, — предлагает она. — Наши головы в другом месте, а это верный путь к травмам.

Я иду за ней обратно к мужским раздевалкам, где мы садимся бок о бок на скамейку, чтобы расшнуровать коньки. Джиджи снимает свое снаряжение, пока не остается в майке, спортивном лифчике и мужских шортах. Я стараюсь не пялиться.

— Схожу быстро в душ, — говорит она, направляясь к двери в другом конце комнаты.

Я остаюсь на скамейке, дышу через нос. Делаю глубокие, ровные вдохи.

Господи. Я хочу ее. Никогда не ожидал, что это произойдет. Совершенно не был готов к этому. И не знаю, что с этим делать.

Я слышу, как включается душ, и вскоре с той стороны в раздевалку проникают клубы пара. Мне тоже нужно принять душ, поэтому, пока жду, когда Джиджи закончит, я снимаю свою тренировочную одежду и засовываю ее в сумку. Убираю остальные свои вещи, когда сквозь шум журчащей воды прорывается ее приглушенный голос.

— Райдер?

— Да? — Я кричу в сторону душа.

— Я забыла полотенце. Можешь принести мне?

Мой член становится тверже хоккейной клюшки в руке. Сделав еще один глубокий вдох, я прислоняю клюшку к своей сумке.

— Конечно. Одну секунду.

Я подхожу к стене со шкафчиками, где хранятся свежие полотенца. Беру два с полки. Затем я прохожу сквозь насыщенный паром воздух, нависающий, как навес, над рядами душевых кабин. Большая часть пара выходит из третьей кабинки.

С колотящимся сердцем я останавливаюсь перед белой шторкой. Мельком замечаю дразнящие очертания ее тела, размытую вспышку изгибов и золотистой плоти.

Я прочищаю горло, чтобы объявить о своем присутствии, затем подношу полотенца к краю кабинки.

— Держи.

Шторка шуршит.

А потом она распахивается.

Вместо того, чтобы взять у меня полотенца, Джиджи стоит, полностью раздетая для меня.

Она невероятна.

Дыхание становится прерывистым, когда ее обнаженное тело ослепляет меня. Упругие груди с коричневато-розовыми сосками. Они тугие и сморщенные, несмотря на горячую воду в душе. Мой язык покалывает от желания облизать их.