— Всего лишь синяк, через пару дней пройдет.

— Это да. Но выглядит круто. Наши девки умрут, когда тебя увидят, они и так всю вечерку только о тебе и шептались. Мол, с тобой и раньше лучше было не связываться, потому что ты такая су… сильная, а теперь вообще.

— Что? Да меня просто толкнул какой-то шкет ростом мне по пояс, а во время этого толчка кто-то задел локтем… кажется. Я даже понять ничего не успела.

Лерка пожала плечами:

— Репутация сделала свое дело.

Моя так называемая «репутация» взялась вообще ни с чего. Дело было на сборах, когда напряжение и стресс достигли своего пика… я была на взводе, как и остальные. И в один из таких моментов Жанна обозвала Лерку коровой целлюлитной. Ударила в самое больное и по человеку, по которому бить не следует. Если бы Жанна что-то ляпнула мне, я бы могла и мимо ушей пропустить, я вообще довольно толстокожая, но Лерка и близко не такая. Она — сама доброта и восприимчивость.

Целую неделю она рыдала по ночам, когда все засыпали. А иногда шла в туалет и собирала кожу на бедре, пытаясь отыскать там целлюлит. В тот момент ей было тринадцать лет! Жанна из-за злобности душевной поселила в Лерке столько сомнений и комплексов, хотя их и без Жанны было навалом — спасибо Трухе. Но Труха — это другое, слова тренера всегда воспринимались иначе. Я знала, что именно Жанна словно добила мою подругу.

В очередной раз посмотрев, как Лерка плачет и тискает себя за бедра в поисках целлюлита, я пошла к Жанне и устроила ей темную. И хорошей я быть не собиралась, подкараулила момент, когда заклятая подруга спала, резко стащила ее с кровати и объяснила, почему иногда язык стоит держать за зубами.

Жанна из этого раздула потом такую драму, что появилась моя «репутация». И сейчас, без сомнений, она тоже постарается, лишь бы выставить меня агрессивным чучелом. И даже интересно, как она во все это впихнет Вика и Романа — Жанна точно видела, как они шли в мою сторону, потому что наблюдала, словно коршун.

— Завтра расскажешь всем, как все было, — предложила Лерка.

— Вряд ли я смогу победить слухи, поэтому остается их возглавить, — улыбнулась я и тут же скривилась — в зеркале отразилась на еще гримаса. Моя привлекательность в данный момент стремилась к нулю.

— Что это значит?

Я вернулась на кровать и схватила тарелку с едой:

— Пусть наши болтают и фантазируют. Если Жанна всем расскажет, что это я побила вообще всех на мостике, то я даже отрицать не стану, а соглашусь. И вообще, пусть обращается ко мне Лана Уик[1].

— Ага, вот только потом Труха обратится к тебе иначе. Как Лана «три часа подкачки по кругу».

— Три часа — это мягко, справлюсь. Как она, кстати? Не звонила?

— В больнице. У нее пневмония с осложнениями. Голос был таким болезным, что даже Жанна не рискнула настучать про драку.

— Она не вернется?

— Не в ближайшее время.

Значит, впереди у нас еще много дней совместных с футболистами тренировок. И если каждый из них будет таким же насыщенным, как сегодняшний, то я либо с ума сойду, либо на мне живого места не останется.

— А где все наши?

— Как это где? На дискотеке, конечно!

— А ты почему не пошла?

Лерка стыдливо спрятала взгляд:

— Ну… я была там. А потом пришла к тебе.

— Смотреть, как я сплю?

— Отнести тебе еды. Это… в общем, это Вик передал.

— Вик? — кусок сыра застрял в горле. — То есть… это не ты принесла?

Она мотнула головой:

— Прости, я совсем не подумала. А он… кажется, ты и правда ему нравишься. По-настоящему. Он беспокоился, даже приходил перед вечеркой, но ты уже заснула тогда. И на ужине он о тебе спрашивал. Жанна сказала, что за тебя волноваться не стоит, на тебе как на собаке все заживает, как и на всех психопатках.

— Да она просто мой личный пиар-менеджер!

— Это просто Вик — ну ты сама понимаешь.

— Не совсем.

— Он красавчик, на которого с самого начала запали вообще все. А он запал на тебя и очень ярко это демонстрирует. Думаю, тебе придется непросто… очень непросто. Олька точит на тебя зуб, Жанна так давно уже наточила. Катька с ними — ей не понравилось, как ты на нее накричала недавно на озере. Ну и как снежный ком… может, завтра с тобой вообще никто разговаривать не будет.

— Бойкот?

— Угу.

Это тоже часть жизни на сборах и в лагерях. Кому-то обязательно хоть раз, да объявляли бойкот. Он никогда не длился долго, не больше пары недель, но это бытие изгоем и отщепенцем, за спиной которого постоянно шепчутся, изрядно выматывало. Но что я и вынесла из собственного опыта, так это цикличность жизни и реальность преодолений. То, что сегодня кажется невыносимым, завтра откроется с новой стороны. А у меня и читалка с собой, как-нибудь переживу отсутствие диалога с девчонками. Тем более, мы даже не на сборах и уровень стресса и одиночества совсем не тот.

— Ты-то хоть будешь со мной общаться?

— Куда я денусь? Мы же подруги, — в Леркином голосе было минимум воодушевления, но она никогда не бросала меня одну. Особенно после того случая с Жанной, ведь благодаря «темной» она перестала притыкать Лерку воображаемым целлюлитом.

— Тогда прорвемся. А если нет, устрою Жанне еще одну взбучку.

— Почему мы все просто не можем жить дружно, как думаешь?

— Потому что это не заложено в человеческой природе. Не было бы Вика, появилась бы другая причина для вражды.