— Так ты ничего не обеззаразишь, — подсказала я.

— Очень больно? — спросил он тихо.

— Ни разу в глаз не получал? — под его острым взглядом я чуть улыбнулась и ответила уже нормально: — Не очень больно. Хотя… смотря с чем сравнивать. Однажды я упала с бревна и обожгла падением все бедро, просто снизу доверху. Вот это была адская боль, я думала, у меня глаза вывалятся от ощущений. Если сравнивать с тем случаем, то сейчас вообще смех. Поэтому хватит трястись, футболист, и приложи этот ватный диск как следует.

Он так и сделал. Только сначала осторожно приподнял мое лицо за подбородок и, поглаживая здоровую часть лица, осторожно обработал больную, не переставая гладить мое лицо. По всем параметрам такое не должно облегчить боль или помочь, но я и правда совсем перестала чувствовать пульсацию рядом с пострадавшим глазом. Боль ушла. Или, быть может, ее затмило волнение, что мурашками пробежалось по голым ногам и спине.

— Прости меня за это, — сказал он так же тихо.

— Я знаю, что ты невиновен, у тебя алиби — тебя душил Роман в это время.

— Ты ведь понимаешь, что юмор сейчас неуместен? Я же серьезно, Лана. Ужасно, что с тобой такое произошло. Меня это злит до чертиков. И больше всего злит тот факт, что виноват я.

— По-моему, ты слишком загнался, Вик. Со мной не надо играть в героя. Я с шести лет катаюсь по спортивным лагерям, у меня большой опыт. И да, тут я стала случайной жертвой большого замеса, но не заблуждайся на мой счет, хорошо? Было немало драк, которые я начинала сама. Если ты думал, что девчонки не дерутся, то… это какие-то другие девчонки. Которые живут другой жизнью. Да, сейчас мы все повзрослели и успокоились, но было всякое. Все то же самое, что и у вас, полагаю.

Он кивнул и приложил новый ватный диск куда-то в район лба.

А потом заметил мурашки на моих ногах.

Тогда Вик стянул с себя футболку и отдал ее мне. Она была все еще влажной после заплыва по озеру, но я все равно приняла ее с благодарностью. Потому что сидеть в одном купальнике мне давно осточертело.

Правда, теперь сам Вик остался без футболки, стоя так близко ко мне. Мурашек на спине определенно стало больше — повезло, что они все невидимые теперь. Он наклонился ко мне ближе и на мгновение мне показалось, что сейчас он меня поцелует, но он всего лишь разглядывал мой глаз.

И в этот момент к нам подошел Борисыч:

— Сладкая парочка? Начну-ка я опрос с вас.

Этот бесконечный день, который и без того чувствовался хуже тех трехнедельных сборов в Анапе, когда по утрам мы бегали по колено в воде, оттого море стало ненавистной пыткой, а в моменты редкого пляжного отдыха вокруг бродили все эти продавцы с чурчхеллой и ароматной кукурузой, увеличивая голодую агонию в разы. И так повторялось каждый день… хотя однажды Труха все же купила нам чурчхеллу. Одну на десятерых. Так вот — те сборы в Анапе пролетели быстрее, чем этот день.

Само собой, от вечерней тренировки меня тоже отстранили, и после разговора с Борисычем я упала на свою кровать и внезапно уснула. Может, из-за обезболивающего, что мне дали в медсанчасти, чтобы глаз перестал пульсировать. В итоге я проспала даже ужин — спасибо Лерке, она принесла мне тарелку со снедью, правда, слегка проредив ее содержимое.

Когда я проснулась, Лерка сидела со мной, жуя колбасу.

— Как глаз? — спросила она, приглядываясь ко мне. В комнате было недостаточно света даже с учетом белого неба за окном. Хорошо виднелись очертания, но не мелочи вроде заплывших глаз.

— В порядке, — это правда, пульсировать вся правая часть лица перестала.

Нехотя я скатилась с кровати и подошла к зеркалу, готовясь к худшему. Потому что перед сном все было не очень настолько, что даже Борисыч ограничился парой нейтральных вопросов, словно забыв, что грозился выяснить все подробности драки под пытками.

Зеркало и не подумало меня щадить, показав все как есть. Да, с лица сошел отек, даже красноты почти не осталось, но появились новые оттенки от фиолетового до багряного. Багряным, если что, был сам глаз.

А я же обещала отправить фотографии бабушке! Я и отправляла ей природу, но она требовала и меня саму… ладно, всегда можно организовать загадочную фотографию в стиле «я отвернулась и залюбовалась озером, смотри на мой затылок, бабуля». Бабушка у меня была типичной беспокойной бабушкой, это мама давно воспринимала все травмы философски, как неотъемлемую часть моей жизни.

— Дай я тоже посмотрю, — Лерка появилась за моей спиной и тоже глянула в зеркало. Ее лицо просто вытянулось: — Ой, Лана!