— Такое чувство, будто мы лет сто не виделись, — сказал он с улыбкой. — Тебя очень не хватало на тренировке, Лана.

— Вини своего Борисыча, это он вынудил меня отдыхать.

— И я с ним абсолютно согласен.

— Тогда ты сам себе противоречишь, Вик.

— Ничуть. Я сказал, что тебя не хватало — это чистая правда, но носиться по полю тебе еще рано.

Я смерила его недовольным взглядом:

— Ты от Романа по носу получил, я своими глазами видела. Значит, тебе тоже рано по полю бегать? Думаю, поговорить с Борисычем на эту тему и сказать, чтобы он и тебя отстранил.

— К сожалению уже поздно — он видел, как я сегодня играл. Но вообще твоя идея мне нравится — так мы бы весь день могли провести вместе.

— С чего бы вдруг нам это делать?

Вик рассмеялся, словно я пошутила, и головой покачал:

— Вот поэтому ты мне так нравишься, Лана.

Опять он за свое! Разве не принято держать свои симпатии в тайне до победного или что-то типа того? Зачем каждый раз об этом напоминать? Я, может, только успела хоть немного забыть и расслабиться.

— А ты мне не нравишься вовсе, Вик.

— Да-да. Конечно.

— Ты самоуверенный, смазливый и нахальный. И от тебя куча проблем.

— Мне жаль, что ты пострадала в той драке.

— Ну это вообще самый незначительный инцидент, — вздохнула я.

Взгляд Вика стал растерянным, а сам он перестал улыбаться:

— Случилось что-то еще?

— А то как же! Девчонки объявили мне бойкот и дружно делают вид, что меня не существует, а на горизонте маячит какая-то легкоатлетка Сюзанна с угрозой расправы. Если я правильно помню, это та самая Сюзанна, у которой рост метров пять и одна нога толщиной во всю меня. А с такой я не справлюсь и, что самое печальное — убежать не смогу, потому что она кандидат в мастера спорта по бегу. Догонит секунды за две. Еще я целый день не видела Лерку, и, судя по масштабности кампании, что развернула против меня Жанна, скоро со мной и лучшая подруга разговаривать перестанет. А все почему? Потому что ты, очевидно, ходишь по лагерю и постоянно всем рассказываешь, как я тебе нравлюсь. Это бесчеловечно, Вик.

Он внимательно выслушал меня, а под конец речи отвернулся к озеру, чтобы скрыть улыбку, которую я все равно успела заметить:

— Тебя это веселит?!

— Прости, — выдавил он и засмеялся, не в силах больше сдерживаться. Потом поймал мой взгляд и засмеялся еще громче.

— Ну, знаешь ли…

Я хотела гневно вскочить с лежака, но Вик поймал меня за руку и удержал на месте. Теперь мы сидели напротив друг друга, почти соприкасаясь коленями, а Вик так и не отпустил мою руку.

— Прости, — сказал он. — Правда — я не собирался смеяться, просто… эта твоя манера говорить с серьезным видом такие смешные вещи… на что ты рассчитывала?

— Значит, бойкот — это, по-твоему, можно со смеху умереть, как комично?

— Вообще нет, но то, как ты о нем рассказала — да.

— И Сюзанна-легкоатлетка, планирующая пустить меня на шашлыки?

— Ты перепутала Сюзанну и Диану. Сюзанне лет тринадцать, в первый же день в лагере она сплела для меня сердечко из осоки — еще бы она не угрожала тебе расправой!

— Да я теперь этих тринадцатилеток боюсь больше, чем взрослых!

— И правильно, они страшны.

Вик так и не отпустил мою руку. Более того — на запястье он начал выводить едва заметные узоры большим пальцем. Сердце, и без того колотившееся рядом с ним словно после вольных упражнений, окончательно сошло с ума, а я уже и не знала, чего мне хочется больше — чтобы он отпустил или чтобы продолжил. Это было так странно и на меня совсем не похоже… я же эмоциональное бревно. Что происходит-то?

— Так что там с Жанной? — вопрос Вика долетел до меня словно сквозь толщу воды.

— С Жанной?

— Ты сказала, у тебя проблемы еще и с Жанной.

Я выдернула руку из хватки Вика, и только тогда смогла ответить нормально:

— Ко мне приходил Роман. Рассказал, что у вас какие-то там челленджи, и в тот раз, когда мы застукали дюдиков над моими вещами… если коротко — виноват ты. Так хотел фотографию моего нижнего белья, что не вытерпел и отправил их фотографировать.

Лицо Вика в этот момент было непередаваемым.

Даже жаль, что телефон остался в домике — обязательно бы сфотографировала.

— Не могу не спросить — это у тебя фетиш такой, фотографии с чужим бельем? — спросила я, горя желанием отомстить за его смешки минутами ранее.

— Это все чушь собачья. Не верь ему, Лана.

— Даже не знаю… он был убедителен. А ты только что хохмил над бойкотом.

Вик внимательно изучил мое лицо и выдохнул:

— А, ты так шутишь. Я еще не привык к твоему серьезному чувству юмора.

— Нельзя привыкнуть к тому, чего нет. Я не шутила — Роман правда приходил и правда все это сказал, — я встала с лежака, собрала полотенце с читалкой и повернулась к Вику.

— Но ты же ему не поверила?

— Не хочется обидеть Романа, но интриги его уровня я плела в пятилетнем возрасте. Тогда же они, кстати, и работали, но сейчас надо что-то посложнее… к тому же, тут вовсю торчат уши Жанны — наверняка она его подослала. Чтобы я решила, что ты — больной извращенец, и не общалась вообще ни с кем.

— Жанна — это организаторша бойкота?

— Ага. Недавно они спелись, даже танцевали вместе… в общем, не надо быть гением, чтобы распутать сей нехитрый клубок.