Шрифт:
— Хорошо. У меня тоже к тебе есть важный разговор.
Захожу в уборную и по привычке запираюсь в самой дальней кабинке. А там, балансируя то на одной ноге, то на другой, пытаюсь переодеть колготки.
Вдруг слышу — заходит кто-то еще. И тут же узнаю их по голосам: Яна, Алла и Соня Смолина. По звукам они дергают дверцы нескольких кабинок, будто проверяют, есть кто или нет. Но до моей не добираются.
— Да успокойся, Алка, — говорит Яна, — нет тут никого, все уже свалили домой.
— Ну так что? Делать-то что будем? — спрашивает Алла.
— Не знаю, давайте что-нибудь придумаем, как эту тварь наказать, — шипит зло Яна. И хотя имен она не называет, я сразу понимаю, что речь обо мне. — Подловим ее где-нибудь и уж втроем ее загасим…
— Ян, ты прости, но я пас, — говорит Сонька.
— В смысле — пас? — возмущенно переспрашивает Яна.
— Ну… я не буду в этом участвовать…
— То есть, когда Меркулова с Шаманским терлась, мы с тобой вместе ее наказывали, тебе было норм? А теперь точно такая же ситуация у меня, и надо разобраться со Шваброй, ты — пас?! Ну, офигеть! Соня, ты не охренела?
— Да не могу я!
— Ты нас, своих подруг, променяла на какую-то вонючую швабру?! Ал, ты слышала? — негодует Яна.
— Сонь, реально, так не делается, — поддакивает Алла.
— Да никого я не променяла! Ян, я за тебя. Я ее тоже терпеть не могу. Но Стас на нее реально запал. Мне страшно жаль, что так получилось. Я бы тоже хотела, чтобы Стас с тобой был, но он на ней как помешался. Что я сделаю?
— Что сделаешь? Хотя бы не бросишь меня в трудную минуту! Поддержишь, с нами вместе будешь. Так, по-моему, подруги поступают, не?
— Ну да… Но против Стаса я не пойду. Ее я не выношу, но расстраивать Стаса не буду. Вы же видели сами, как он с Владом сегодня…
— Нет, Сонечка, ты уж выбирай: или мы, или Швабра.
— Я выбираю Стаса.
— Ну, охренеть! Мы, значит, тебе помогали, а ты сливаешься…
— Но Алекс вам никто, а Стас… — мямлит Соня извиняющимся голосом.
— А твой Стас — мудачье и козел!
— Не смей так про него! — тут же вскипает Соня.
— А то что? — посмеивается Яна. — Кудахчешь как курица: мой Стас, мой Стас… А твой драгоценный Стас замутил со Шваброй, которая, между прочим, слила тебя при всем классе. Мой бы брат за такое с этой тварью не только мутить не стал, но и устроил бы ей ад. А твой, считай, вытер об тебя ноги. Показал всем, что тебя можно смешать с грязью…
— Ну ты и сука! — выкрикивает Соня. И тут же начинается какая-то возня, сопение, пыхтение.
Они что, дерутся?
И точно, Яна взвизгивает:
— А-а! Мои волосы! Сука! Отцепись от меня, шизанутая! А-а-а! Алка, она меня укусила! Держи ее!
Несколько секунд возня еще продолжается, потом стихает. Яна, всхлипывая, выкрикивает:
— И ты, и твой брат — вы оба уроды! Вы еще пожалеете!
— Убью тебя! — яростно грозит Соня.
Снова шум. Яна пронзительно визжит, затем дверь с грохотом хлопает, и становится тихо.
Я стою, замерев в шоке. Даже не знаю, что и думать.
Сначала мне кажется, что вся троица ушла, но затем слышу тихий плач. Оторопь отпускает, я торопливо поправляю одежду и выхожу.
Соня сидит на корточках у стены и, спрятав лицо, рыдает. Но, заслышав шум, поднимает голову. Смотрит на меня сквозь слезы, будто не сразу признает. Затем ее черты кривятся, ломаются, искажаются.
— Что уставилась? Уходи! — с отчаянием выкрикивает она. — Везде ты… Из-за тебя всё! Ни Стаса у меня, ни подруг… Ты всё испортила… Всё отобрала… Ненавижу…
64. Женя
Выхожу из уборной и набираю Стаса.
К счастью, он отвечает сразу же.
— Стас, ты можешь вернуться в гимназию?
— Могу, если надо. Считай, уже еду, — охотно соглашается он. — Что-то случилось?
— Да… тут Соне плохо.
— Что с ней? — голос его моментально меняется. В нем так явственно проступает неподдельный страх.
— Нет-нет, она жива-здорова, просто… В общем, у нее с девчонками вышел конфликт. Но ей правда плохо. Она плачет.
Я снова заглядываю в уборную — Соня так и рыдает, сидя на корточках.
— Соня, сейчас за тобой приедет Стас, — говорю ей. — Давай я тебе помогу подняться? Спустимся вниз?
Она не отзывается, даже голову не поднимает. Вообще никак не реагирует.
Стас, слава богу, приезжает довольно быстро. Я встречаю его в коридоре и провожаю в уборную.
— Там же, кроме Соньки, никого? — спрашивает он и приоткрывает дверь.
— Сонь, — зовет он с порога.
Она выходит, пошатываясь. Уже не плачет, только носом шмыгает. Волосы растрепанные. Лицо красное, вспухшее, несчастное. Но Стас так нежно ее обнимает, так ласково с ней говорит, как с ребенком.