— Не доверяете? — понятливо улыбнулся адер, включая электрическую лампу под потолком — у неё даже абажура не было.

— Не доверяю, — сознался Грег.

— Это хорошо. Я сам после дела керы Хогг не доверял своим братьям и сестрам. Слишком скользкое дело. Слишком очевидно, что темный ритуал, а доказательств не было. — он приглашающе махнул рукой: — проходите, суперинтендант Эш. Только к аппаратуре не прикасайтесь — на ней мой эфир. Я всегда проверяю аппаратуру во избежание несанкционированных записей эталонов — всегда на аппарате только мой эфир.

Грег вошел в помещение и осмотрелся — от аппарата, особенно от металлических браслетов, застегивающихся на запястьях тех, чей эталон записывали, несло сдобой и ванилью. Странный аромат для эфира, хотя гниль, как у Хогга тоже не вариант. Грег уточнил, пока адер открывал новую дверь, ведущую в хранилище эталонов — она по толщине не уступала дверям банковских хранилищ:

— Ваш эталон тоже тут хранится?

— А как же, — отозвался адер из хранилища. — Думаете, кто-то сделал копию эталона Хогга и затер моим эталоном свои следы?

— А так можно?

Адер, доставая из сейфа тонкую металлическую пластинку не больше детской ладошки, с многочисленными насечками по краям, вздохнул:

— Вариант жизнеспособен, но за пять лет мне так и никого заловить не удалось. Поверьте, я пытался. Да и… Не было следов запретных ритуалов.

— Не было? — Грег стоял в проеме двери и смотрел, как адер снова закрывает сейф и восстанавливает защитные плетения.

— Я проверял записи амулетов — в тот канун, как и во все остальные, всплесков запрещенного эфира не было.

— А полицейские амулеты? Что по ним?

— А вот полицейский амулет… Тогда шло объединение участков. Их укрупнение. Ваш забавный рыжий инспектор его затеял. Тогда он еще был наивный сержант, приглянувшийся нашему лер-мэру. Так вот, амулет затерялся в суматохе укрупнений.

— Не помните, кто руководил участком, в котором…

— Помню, конечно. Тогда еще старший инспектор Арно. Он тогда во вьюговей получил повышение и стал суперинтендантом Речного участка.

Грег прищурился, но адер разбил его надежды:

— Амулеты по определению запретного эфира есть не только в храмах и полиции. Многие леры держат в своих домах подобные. Сами понимаете, они привыкли сами обеспечивать свою безопасность. Я проверял амулеты у тех, до кого смог дотянуться. Черного ритуала не было. Как не было и проклятья. И что случилось с Натали Хогг и её братом остается только гадать. — Он вздохнул: — и как вам наша система безопасности?

Грег признал:

— Хороша и надежна. Только вариант с копированием и вашим эталоном для зачистки нельзя исключать. — он шагнул обратно в кабинет, где сидел чуть менее мрачный Одли.

Адер пахнул во все стороны сахарным сиропом и ванилью:

— Так не исключайте и разберитесь, что же произошло в Приморском парке.

— Происходит, — поправил его Грег. — К сожалению, происходит. В бумагах же указано.

Адер кивнул и внезапно напомнил:

— А вот вашего эфирного эталона в храме, кстати, нет. Надо бы исправить сию оплошность. Не хотите сделать запись прямо сейчас?

— Я реформатор, — признался Грег.

Адер Уве рассмеялся:

— Вы это таким тоном сказали, словно признаетесь в том, что едите детей на завтрак.

— Это в Тальме говорят о вас, адер. И я сделаю эфирный эталон — в инквизиции реформаторов.

На улице стало еще жарче, хотя, казалось бы, куда больше.

На ступеньках храма сидела маленькая девочка в прелестном платьице и плакала — по её ажурному, порванному чулку текла кровь из разбитой коленки. Молодая женщина, скорее гувернантка, чем мать, утешающе говорила:

— Боль твою отдам ромашке.

Та отдаст её букашке,

А букашка улетит,

И у Энни не болит!

Адер медленно спускаясь по ступенькам, остановился возле девочки и храмовым эфиром залечил ранку, привычно заканчивая детскую утешалку:

— Не болит, не болит, не болит!

В парке несмотря на жару, оказалось внезапно многолюдно — речных пилоток, блондинистых, подтянутых, одетых полностью по форме, правда, при этом истекающих потом, было видно издалека. На их фоне его собственные констебли в грязных ботинках, в припорошенных алым песком брюках, с голыми, загорелыми плечами, на которых из одежды только были подтяжки, с лопатами в руках смотрелись полными оболтусами. Эксперты выглядели тоже не очень, одна Виктория еще сохраняла более или менее приличный вид, хотя её форменные штаны тоже оставляли желать лучшего — были сильно перемазаны землей и пылью. Одли кашлянул как-то весьма озабоченно, а адер Уве старательно пытался не рассмеяться.