— Слово чести: вы забираете болезнь с Хогга — я обещаю, что о вашей болезни никто не узнает. Репутации ваших дочерей ничего не грозит. Полагаю, клятву кровью подтверждать не надо — я не рискну среди окружающих плетений пустить кровь.

— У нас есть еще почти год, чтобы оформить договор по всем правилам, — сухо сказала нера Орвуд.

Брендон качнул головой:

— Никакого года. Здесь и сейчас. Моих сил хватит, чтобы провести ритуал, и мне, в отличие от вас, не надо прятаться от властей — я могу задействовать все силы, какие сочту нужным. Итак… Почему и зачем вы убивали девушек в Приморском парке? Зачем вы…

Нера Орвуд возмутилась, повышая голос:

— Я никого не убивала. Убивали крысы, искавшие мне жертв. И над Хогг издевались они же — мне нужно было скрыть ритуал. Она должна была выглядеть как жертва нападения крыс, только то. Я никого не убивала.

Виктория вздрогнула: Орвуд не понимала, что приказывая убивать, она все равно участвовала в убийстве. Такая-то совсем детская позиция: это делали они, а не я.

Грег положил руку на плечо Хоггу и сжал его:

— Держись.

Тот выдавил из себя:

— Неправильная сделка. Тварь должна ответить по закону — мое здоровье не стоит того… Все должны знать, что так нельзя! Мы все же люди, пусть и не можем себе позволить ни домов, ни вашей роскоши.

— Грегори, прекрати, — мягко сказал Грег. — Мы все это знаем. А ей ты ничего не сможешь доказать. Увы.

Нера Орвуд чуть нахмурила свои брови:

— Надо же, а говорят, аристальцы, породившие керов, не склонны к родственным чувствам.

Виктория сделала шаг вперед, Эван обнял её за талию и прижал к себе:

— Вы ничего не знаете о чувствах людей. Ни о родственных чувствах, ни о братской любви, ни о материнской!

Нера Орвуд наконец покинула главную гексаграмму и подошла к ближайшему креслу, тяжело опускаясь в него — предложить сесть остальным ей и в голову не пришло. Впрочем, никто бы и не сел тут, в этом доме.

— Именно материнская любовь и дала мне сил, лера Игнис, спасти своих дочерей и спастись самой. Впрочем, я уже поняла — ваше образование сильно хромает. Мое, к сожалению, тоже было сильно однобоко и ущербно. Меня воспитали как нериссу, оберегая от правды жизни. Потом пришлось учиться всему самой. Я по мнению отца была лишь сосудом, который передаст эфирные силы сыну… Или в моем случае уже внуку. Меня учили эфирологии, но лишь для того, чтобы я обучила свое дитя, передавая дальше родовые методики. Я вышла замуж, окрыленная любовью и долгом перед родом и мужем. Я была неплохой женой — я заботилась о муже и доме, рожала детей, любила и воспитывала их. К сожалению, нер Орвуд оказался типичным мужчиной — не прошло и пары лет, как он завел любовницу. Я не знала об этом, живя в розовом мире любви. Растила дочерей, страдала от нежной кожи, на которой то и дело появлялась сыпь, целовала детей, не зная, что заражаю их вернийкой и убиваю их своей любовью… Мой муж, узнав о вернийке, которой его наградила любовница, бросил её и помчался лечиться — еще на первой стадии. Мне же не сказал — я же нера, нер не тревожат рассказами о любовницах. Неры же не болеют, у них вернийка сама рассасывается, наверное! Трусливая тварь! Когда появились язвы, лечиться было поздно. Я узнала у доктора о болезни и поняла, что меня ждет. Я тогда смирилась. Я, даже когда заболели мои дети, смирилась. Лишь отказала мужу от спальни. Не стала подавать на развод и портить репутацию. Уговаривала себя, что на все воля богов. А потом нер Орвуд, уверившись, что я и дети умрем, привел в дом свою любовницу. Она ходила по моему дому с видом хозяйки и обсуждала, как все изменит в доме. Тут у меня печать и сорвало. Нер Орвуд только после третьего сердечного приступа понял, что его жизнь полностью в моих руках — у некромантов всегда припасена кровь окружающих на всякий случай. Орвуд стал вести себя тише, он даже помог мне с первым ритуалом — познакомил меня с Арно. Сперва я пролечила Анну — она была совсем плоха. В следующий год я пролечила себя. Потом Полли и Бель. Никто ничего не заподозрил, кроме адера Уве, но и тому пришлось сдаться. Ритуал прост и незатейлив. Кровная связь с детьми помогала мне перетащить болезнь на себя, а потом скинуть на какую-нибудь жертву. Мой эфирный слепок, перенесенный на жертву, убеждал болезнь, что она еще ест того, кого надо богам…

— Кто вам помог с разработкой ритуала? — спросил Брендон.

— Никто, — пожала плечами Орвуд. — Вы просто не понимаете, на что способна материнская любовь… Все получилось, как нельзя лучше. Мои малых сил хватило — алтарь рода был полон сил и поддерживал меня… А перед этим Явлением ко мне пришла вывшая любовница Орвуда — он бросил её, снова заразив вернийкой. И снова ничего не сказал… Сволочь и трус. Мне пришлось… Я говорила ей, что может не получиться — между мной и ребенком нет кровной связи, но она настаивала. Пришлось соглашаться. Если мать дура, а отец — тварь, то ребенок-то ни в чем не виноват. Я не знаю — получилось ли.

Виктория опустила глаза вниз — она знала, что не получилось. Эфирный слепок на последней жертве был почти не читаем не из-за шаррафы и воды. Эфирный слепок не удержался, потому что нера Орвуд не любила ту несчастную девочку, единокровную сестру своих дочерей.

— Вы можете назвать имена своих жертв? — сухо спросил Эван.

— Простите, что? Меня их имена не интересовали. Вы интересуетесь у тараканов или крыс перед тем, как их убить, их кличками? Это же аристальцы — низшая ветвь эволюции, её ошибка. Я не трогала настоящих людей.

На улице до сих пор было душно, но после затхлости особняка Орвуд воздух казался упоительно свежим. Виктория на миг замерла на крыльце, делая вдох за вдохом — нера Орвуд и её искаженные представления о дозволенном напугали её, особенно тем, что были подтверждены научными теориями, которые никто не спешил опровергать. Слишком выгодно сиятельными верить в аристальцев, особенно тем, кто считает себя просвещённым человеком. Эван снова в утешение согрел Вик стоим эфиром.

Хогг, как пьяный, дернул ворот рубашки, словно он его душил:

— Так… Получается… Она тоже жертва?

Виктория, спускаясь по ступенькам крыльца вслед за ним, качнула головой:

— Нет.

Она рассматривала взбешенного Брока, стоявшего за щитом Фидеса и возмущенно сложившего руки на груди. За его спиной кругами ходил Кевин Смит, старательно делавший вид, что занят службой, а не караулит Хогга. Констебли, стоявшие в окружении, то и дело косились на особняк Орвудов, но терпеливо жарились на солнце. Свен и Жюль, два новеньких мага, державшие плетение с этой стороны особняка, были мокрыми, как мыши — видимо, нера Орвуд все же пыталась прорвать щит во время обсуждения сделки.