—Ты та еще заноза в заднице, конечно, Фишер. Но твои выходки больше напоминают мне пубертатный мятеж, — она говорит это очень спокойно, с принятием, не осуждая.

—Что ты имеешь в виду? — мне жесть как нужно знать ответ.

—Мне с самого начала кажется, что ты как раненое животное в капкане: оно кусает всех без разбора, даже тех, кто хочет ему помочь. Из-за собственной боли, — резюмирует Виолетта.

А я сижу и обтекаю. Задал вопросик. Заглянула в душу и разложила на атомы. Может у нее химическо-психологический факультет был?

Она продолжает: —И нет, я тебя не ненавижу, Вильгельм. У меня, поверь, других проблем хватает.

Чувствую облегчение внутри. Обожать она меня вряд ли обожает. Но совсем уж конченным пока тоже не считает. Хотя я, наверняка, близок.

И почему мне важно, что думает обо мне новая училка? И с чего вдруг мне неприятно являться корнем ее проблем?

—Какие еще приключения достались тебе, кроме меня? — интересуюсь, раз уж пошли такие разговоры.

—Нууу, мне не разрешили пообедать на кафедре, не выделили достаточно часов на дополнительные. И их не дали бы вообще, не сообщи мне об этом Максимилиан, оказалось, информацией меня не балуют, —щелкает поворотник. — А еще кто-то постарался, и меня единственную не позвали на праздник, где приветствовали новичков, — последнюю фразу она говорит особенно горько. —А в целом, неделя была замечательная, спасибо, что спросил.

А вот тут уже не во мне причина.

Мне хотелось стать Виолеткиным кошмаром, каким я являюсь для всех учителей, но теперь меня дико бесит, что ее обижают. Вспомнилось, как я был добреньким новичком в школе, и меня травили.

Разве можно забыть пригласить Олененка на праздник? Только специально. Наш преподавательский состав — тот еще серпентариум. Я всегда играю в открытую, а эти рептилии — исподтишка. Мне ли не знать.

—Наш зверинец не отличается дружелюбием, уж поверь. Не будь слишком доброй с ними, иначе растопчут, — предупреждаю.

—Мне то же самое говорили про тебя. Пока совпадает, — подрезает.

—А еще держись подальше от Лисицына, — считаю нужным сказать.

—А от Фишера мне подальше держаться не стоит? — слышу возмущение в ее голосе.

—Я видел записку, он коробку тебе притащил.

—Коробку, которую ты разбил, — поднимает пальчик вверх.

Училка противная!

—Смотри, как бы он потом за нее дорого не спросил, Виолетик.

Меня дико бесит, что Лис нарисовался в ВУЗе.

—Это не он зажимал меня на складе, — снова парирует Виолетта.

Справедливо давит. Моя совесть, о существовании которой я успел забыть, сегодня и так изнасилована. Макс, Ахмад, Виолетта. И каждый из них прав.

—Это моя прерогатива — тебя на складе зажимать! Тебе просто повезло, что я сегодня немного не в форме, — злюсь, что она его защищает.

—За словами следи! — получаю удар ее невесомым кулачком в плечо. —Высажу прямо в лесопосадке, и пойдешь в своих модных кроссовках по злачным райончикам. Каким образом вы вообще знакомы с Романом?

—Пересекались, — бурчу в ответ, не для ее ушей информация.

—Не скажешь? — снова пытается.

—Нет. Спроси что-угодно другое.

—У тебя виниры? — выдает Олененок.

—Чего, блин? — ржу. —Виниры?

—Ты сказал, спросить, что угодно, — как ни в чем ни бывало отвечает моя шумахерша.

За нашими разговорами она успокоилась, и больше не крутила рулем, как пират в шторм.

—Нет, Виолетта, это не виниры, — давлю смех. —Ты очень забавная, ты знаешь это?

—Бываю иногда, —заворачивает на странную улицу с частными домами. —Мы почти приехали.

И это расстраивает. Хочу, чтобы эта долбанная дорога не заканчивалась. Я готов потерпеть то, как опасно Виолетта водит, чтобы еще поговорить с ней. Мы только начали….

Точнее, я только начал понимать, что с ней можно не защищаться, потому что она не нападает. И своим поведением с кулоном она как раз пыталась держать оборону от меня. Раненого животного.

На улице уже заметно потемнело, и на блестящем капоте играют свет и тень от уличных фонарей. Виолетка приоткрывает окно, впуская воздух. Из ее форточки сквозит приятной свежей волной, смешанной с ее духами.

Теплые ванильные, как булочка с корицей. Все в ней мягкое: движения, голос, линии, запах. Какие-то полчаса с ней в дороге, и мне больше не хочется убивать. И в моменте кажется, что я смог бы найти решение ситуации с отцом. Она меня расслабляет.

Не хочу нарушать последние секунды наедине своими репликами невпопад, поэтому мы оба молчим. Интересно, о чем она думает, пока мы виляем к их двору?

Паркуемся у ворот. Ее район похож более-менее облагороженную деревню. Не знал, что у нас такие есть.