– Хочу на это посмотреть. Кто загадывает следующим?

Взгляды большинства меткими стрелами метнулись в мою сторону. Рафаэль это заметил. Я не сомневалась.

– Тиа, - шепнул Каян, и я бы с радостью закрыла ему рот рукой, если бы это не сделала ситуацию хуже, чем есть. – Ты идешь?

– Я пока пропущу свою очередь. Если кто-то готов – уступаю!

– А что такое? К чему смущение? – всплеснула руками черноволосая Вида и стрельнула взглядом на Рафаэля. Ждала похвалы и получила ее в виде мелькнувшей улыбки.

– Я… я бы хотела перерисовать свой портрет, - нашлась я и поспешила смять старый, но…

– Зачем? – Каян накрыл мои руки своими, заставляя пальцы перестать мять бумагу.

Я поддалась из-за удивления и неожиданности, но опомнилась слишком поздно. Каян уже забрал лист из моих рук, приговаривая:

– Мы все здесь не художники. Не нужно стесняться, это же просто развле… Мать Земля!

Он перевернул лист и шумно охнул, и с этим звуком разбилась моя надежда провести вечер спокойно, не привлекая лишнего внимания. Я заметила, что все присутствующие вытянули шеи или подались в нашу сторону. Все пытались рассмотреть то, что увидел Каян. Он же впихнул портрет мне обратно в руки и отвел глаза, так и не взглянув на меня.

– Теперь нам всем интересно! – выкрикнула женщина, которая частенько приносила мне записки от Рафаэля. – Что там?

– Кто! – поправила Вида. – Ну же! Выходи, Тиа!

Они шумели, повторяя мое имя и просьбу поднять портрет повыше. Я понимала, что выпутаться уже не выйдет, и окончательно уверилась в этом, когда поняла, что Рафаэль смотрит на меня.

Его губы смеялись, но глаза напоминали вечернее небо глубокой, дождливой осенью. В них сгустились тени чувств, название которых я не знала.

– Хорошо, - я поднялась с дивана и прошла в пустующий центр. Отвертеться не выйдет, а своими ужимками лишь еще больше привлекаю ненужное внимание.

Поднимая портрет, я смотрела только на Рафаэля. Понимала, что это плохая идея, но не могла оторвать взгляд. Мне остро хотелось видеть его реакцию… Но ее не последовало. Вообще.

Когда все охнули в один голос, его лицо не переменилось. Он смотрел с плохо скрываемым интересом, пристально вглядывался в свой же портрет, но ничто не выдавало во взгляде вампира гордость, потешенное самолюбие. Или хотя бы узнавание.

Пальцы чуть сильнее сжали лист бумаги, когда до меня дошло – он не понимает, кто изображен на портрете.

Так сколько же лет он уже вампир? Как давно в последний раз, еще будучи человеком, встречал в зеркале свой взгляд? Неужели прошло столько времени, что собственное отражение вымылось из памяти?

Слуги начали роптать. Кто-то попросил у меня портрет, и бумага пошла по рукам. Не потому, что присутствующие не узнали, кого я изобразила, а потому, что их восхищало, насколько точно и искусно это сделано.

«Господин. Господин!» - слышалось то и дело в шепотках.

Слышал это и Рафаэль, лицо которого вдруг переменилось. Он нетерпеливо привстал, высматривая гуляющий по гостям зала лист бумаги. Он жадно впился в него взором, а затем и вовсе встал и выхватил из чужих рук.

– Невероятное сходство, - выдохнула Сариэль, что подошла к Рафаэлю со спины. – Тут и угадывать не надо.

Когда зал наполнили аплодисменты, Рафаэль, наконец, посмотрел на меня. От его взгляда внутри что-то перевернулось. Я поспешила опустить глаза, но сердце уже стучало, как бешеное.

Не дожидаясь, когда овации смолкнут, я прошла обратно на свое место. А когда вновь осмотрела зал, Рафаэля там уже не было.

«Контроль за выкупленными на аукционе магами необходим. Кого бы чародей ни звал господином, по-настоящему принадлежать он будет только Артери».

Тонкости магических искусств. Первое издание

Я возвращалась в свою комнату уже через полчаса после случившегося. Игра стухла после ухода Рафаэля почти сразу. Никто уже не хотел угадывать по рисункам изображенных людей. Кто-то стеснялся выходить после меня, потому что рисовал хуже. Кому-то просто было куда интереснее обсуждать то, что произошло.

Слухи поползли еще до того, как я вышла из зала. В глаза меня спрашивали про то, где так научилась рисовать, а за спиной – я слышала – шептались о том, что приход Рафаэля был неслучайным.