– Разве не этого ты добивалась? Не хотела привлечь мое внимание тем рисунком? Не мою благодарность жаждала?

И тут до меня дошло.

Я предполагала, что он решит, будто нравится мне, но не ожидала, что все будет настолько плохо.

Слова вырвались из горла вместе с нервным смехом:

– Вы мне не нравитесь.

– Ты тоже не в моем вкусе, рогатая. Но я же должен отплатить тебе за старания. Так что давай разберемся с этим поскорее.

Он снова попытался прильнуть губами к моему рту, но я грубо толкнула его. Теперь во мне не было страха. Только гремучий коктейль из чувства униженности и жалости к тому, кто не умеет благодарить.

– Думаете, я рисовала вас, потому что хотела… этого? – я окинула его брезгливым взглядом с головы до пят.

Теперь мы оба чувствовали себя облитыми помоями.

Рафаэль медленно отстранился и с оскорбленным видом выровнял осанку.

– А чего еще ты могла хотеть?

Я даже прыснула от возмущения. Действительно!

– Мой рисунок – не признание. Не просьба. Не товар. Мне не нужно платить за него.

– Не ври, - он сузил глаза и нехорошо, колко улыбнулся. – Ты все знаешь. Ты видела меня в покоях у зеркала, а потом в том портале… Признайся, ты заглянула в мою память? Увидела, как он запретил мне просить?..

Рафаэль не успел договорить, потому что я вскрикнула:

– Нет!

– Нет. Ты знаешь, что я скучаю по своему отражению. Знаешь, что не могу – физически не могу!
– просить изобразить себя. Знаешь, что я забыл собственное лицо!

И пусть меня окатило холодом от его слов и тяжелого взгляда, я не смогла промолчать:

– Я понятия не имела об этом, - прочеканила каждое слово. – И я не пыталась выторговать что-либо этим портретом.

Рафаэль отвернулся к крохотному окну. Даже в темноте я видела, как вздулись желваки под его скулами, а ладони сжались в кулаки.

– Ничего не бывает просто так. У всего есть своя цена.

– И вы привыкли расплачиваться телом? – не то с издевкой, не то с сочувствием спросила я.

– На что-то большее у меня нет права, - от его интонации стало жутко. – Ты же видела и все понимаешь. Понимаешь, что «господин» я только на словах. Понимаешь, что ни здесь, - он широко раскинул руки, имея в виду всю Розу Гаратиса, - ни где-то еще моего ничего нет. Так чего ты добиваешься? Скажи!

Он снова оказался лицом к лицу со мной. Ничего не осталось от напускной властности, растаяла поддельная томная дымка в глазах. Рафаэль обратился в чистейший страх.

И как же странно было осознавать, что сейчас он боится меня.

– Хотите откупиться от меня? Думаете, что что-то должны за портрет, за тайны, которые храню? Ничего не нужно. Просто уходите из моей комнаты.

Он было повернулся к выходу, но остановился. Посмотрел на меня так, что я поняла – есть что-то еще, другая причина, почему Рафаэль здесь. И он не уйдет, пока не получит то, за чем явился.

– Подумай, чего ты хочешь, - настоял он, но, к счастью, больше не пытался приблизиться. Однако на всякий случай я стянула со стола остро заточенный карандаш.

Вампира он не убьет – на это способен лишь солнечный свет либо жесточайшее расчленение, – но, если воткну в бедро, хотя бы отвлечет.

Рафаэль проследил за моей не слишком незаметной подготовкой к бою со слабой ухмылкой.

– Чего ты хочешь кроме моего исчезновения, - добавил он и задней частью бедер привалился к столу. – Может быть, я смогу это исполнить. Хотя бы попытаюсь.

– А взамен? – подловила его я, вопросительно вскинув бровь. – Сомневаюсь, что подарки будут искренними и бескорыстными. Мое молчание у вас уже есть, не утруждайтесь. Я не стану мараться в вашей грязи…

Он резко встал, а я так же резко вскинула руку с карандашом. Жалкое подобие оружия. Я вызвала у Рафаэля лишь улыбку – снисходительную, как мне показалось сначала. Однако всего на миг я уловила в изгибе его губ одобрение. Всего на краткое мгновение, такое ничтожное, что мне вполне могло и привидеться.