Шрифт:
Андрей Соколов…
Светлана его хвалила. Настоящий, говорит, комсомолец. Не из тех, что бойко чешут на собраниях или съездах. Да уж…
Каково это – копаться в холодной грязи, бережно собирая кости павших? Да никакой болтун на такое не подпишется!
А Соколов еще и математик, оказывается… Ну, и чем же ты нам подозрителен, Андрей Владимирович? А тем, что выделяешься. Талантами, лидерской харизмой, активной житейской позицией… Драгоценным чувством товарищества. Как он тогда за школьного секретаря комсомола заступился! Промолчал бы – чего проще? Так нет же, вмешался… И это – враг?
Минцев фыркнул, шурша разграфленным листом, отмеченным печатями. Таких подростков под оперативным контролем – много, сил все равно не хватает… Плюс начинает превалировать версия «личины»…
Подполковник, хмурясь и напрягая зрение, поискал в списке фамилию «Соколов А.В.» - и вычеркнул ее.
Пятница, 30 июня. День
Ленинград, Пулково
Гулкие залы терминала, чудилось, умножали эхо.
– Пока! – кричали отбывающие юные математики провожающей родне. – Мы скоро!
Мои мама с папой специально отпросились, чтобы проводить свое дитятко, «свою гордость». Я старательно помахал им свободной рукой, замыкая «великолепную восьмерку». Разумеется, мама аккуратно касалась мокрых глаз платочком, чтобы тушь не потекла…
– Мальчики, - подсевшим голосом внушал Савин, - ничего не забыли? Документы? Багаж?
Похоже, руководитель группы переживает сильнее самой «восьмерки». Правильно, ему же отчитываться…
…А я до сих пор не верю, что меня выпустили. Вчера позвонил Мишин, долго инструктировал, раза три повторяясь. Я слушал, послушно кивая, будто он мог видеть меня – и не верил.
Ночь я благополучно проспал. Правда, проснулся рано, еще шести не было. Часика два повалялся…
И вот подошло время, мы едем в Пулково… Не верю!
Да, уже пробивается дикая, сумасшедшая радость: «Выпустили! Свободен!», но упрямый скепсис топит ее в бочке вонючего дегтя…
Все наши вышли из автобуса… И меня, слабеющего в коленях, не отвели в сторонку, к черной «Волге» с двумя штырями антенн.
Все прошли паспортный контроль… Не веришь? Сам не знаю…
– Объявляется посадка на рейс «Аэрофлота» 637 Ленинград – Копенгаген – Лондон…
…Теплый ветер гуляет по бетонной полосе, развеивая духоту. Белый «Ту-154» в синей «аэрофлотовской» ливрее будто привязан к земле парой трапов. Самолет безмятежно ждет, готовясь разжечь турбореактивное пламя.
– Летим, что ли? – хмыкает Разборов, и Хлебутин нервозно прыскает в кулак.
– Мальчики, мальчики… - беспокойно теребит нас Савин наверху. Мишин шпыняет отставшего Лысёнка на нижних ступеньках трапа…
Я через силу улыбаюсь стюардессе, механически переставляя ноги. Мое место. С краю. У окна устраивается Рудковский, чуть виновато на меня поглядывая.
А я не сел. Я плюхнулся в кресло, совершенно обессилев. Нервишки, однако… Шибко-шибко разгулялись…
Снова встав, уложил свою сумку на багажную полку. Там у меня полный набор от заботливой мамы, начиная с «выходной» рубашки и кончая запасными носками. А в широком кармане лежат три запечатанных конверта.
Письмо кардиналу Джузеппе Сири. Попугаю его высокопреосвященство планами ватиканских «либералов», подтолкну к принятию нового папства…
Ну, и еще пара посланий, раз уж такая оказия: письмо в САВАК относительно предстоящей двадцатого августа провокации с поджогом кинотеатра в Абадане, и письмо в болгарское посольство («Мы знаем о ваших планах покушения на Маркова. С уважением, МИ-5»).
Самолет вздрогнул – и я дернулся. Аэропорт за иллюминатором уползал назад. Форсаж… Разбег… Взлет…
«Теперь-то веришь? Верю… Выпустили! Значит, не нашли…»
«Ту-154» с гулом набирал высоту.
[1] ОГАС – общегосударственная автоматизированная система сбора и обработки информации.
Глава 10
Вторник, 4 июля. День
Лондон, Мейпл-стрит
Я тщательно запер дверь в туалет, и рывком вытащил из-под футболки злополучное третье письмо. Первые два – кардиналу Сири и для САВАК - я благополучно сунул в красный почтовый ящик-тумбу еще в воскресенье, когда нашу команду возили на экскурсию.
Думаю, зловещий «Кей-Джи-Би» не настолько всесилен, чтобы проверять почту Святого Престола или шахской охранки. А вот третье письмо, в болгарское посольство…