Я с трудом придавил невольную улыбку:

– А ты-то откуда разбираешься?

– Да я на руках у флотских выросла! А этот!
– звонко воскликнула Наташа и перешла на сдавленное шипение: - Фальшивка! И козел! Он...
– тут она куснула нижнюю губу и замолчала.

– Да?
– переспросил я, невольно расправляя плечи.

– Неважно, - торопливо отмахнулась Кузя.

– А всё же?
– мне чудом удалось сохранить ровный голос, но кулаки в карманах разжались с трудом.

– Неважно, - повторила Кузя, - я же не из-за себя сделала, я-то что... Рыжую жалко, она хорошая.

– Мэри, значит, пожалела...
– набычился я, опять заводясь.
– А тебя кто пожалеет, если вскроется?

Она посмотрела на меня с неожиданным превосходством, потом победно тряхнула моей майкой:

– А вот для этого есть ты.

Я открыл рот. Закрыл. Глубоко вдохнул, припоминая, зачем я вообще здесь нахожусь, и как это хорошо, что мне есть для чего жить. На меня снизошло спокойствие, и я сказал:

– Нет. Извини, но нет. В следующий раз я и пальцем не шевельну, чтобы спасти твою задницу.

Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге, взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь. Мы проводили её взглядами.

– Почему?
– голос у Кузи упал почти до шёпота.
– Я же не для себя... Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!

Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!

– Пф-ф-ф...
– звучно выдохнул я.
– Ты, Наташа, горячее-то с солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар исподтишка, - она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между нами рукой, пресекая, - пусть даже и нанесённый из чувства попранной справедливости.

– Удары исподтишка - это поступки женщин, - Кузя передёрнула плечиками.
– Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?

– Не хочу, - подтвердил я после короткого молчания и задумчиво посмотрел на неё.

«Говорить? Нет? Ох, как всё сложно...» - я никак не мог решить, где провести черту. Проще и, конечно же, куда как правильнее было бы даже не начинать весь этот разговор. Или у меня ещё есть на эту девочку резерв возможностей?

– Ладно, предположим...
– я решил не спорить о терминах.
– Есть гораздо более важное обстоятельство.

– Какое?
– спросила она напряженно.

Я ещё раз подумал - в самый распоследний раз.

– Строго между нами, - взглянул на Наташу испытующе, - если ты на это согласна.

– Согласна, - быстро ответила она, и в глазах её сверкнула неожиданная радость. Она чуть подалась вперёд.
– Слышишь, я согласна!

– Я серьёзно. Очень.

– И я, - видимо, на моем лице отразилось невольное сомнение, потому что Кузя схватила меня за руку и с жаром добавила: - Ну, честно, без балды.

Я ещё чуть поколебался, потом подвёл черту:

– Хорошо, попробую поверить, - и начал занудным тоном: - Понимаешь, нам, детишкам-школьникам, вполне допустимо верить в то, что одновременное появление в школе американки и нового завуча по внеклассной работе - это просто совпадение. Это не имеет никакого отношения к тому, что из таких вот симпатичных русисток потом формируют советский отдел в ЦРУ. Это просто совпадение, вот и всё. И то, что в роли командира экспедиции появляется вдруг совершенно свободный именно на эти недели дядя Чернобурки - бравый флотский офицер, на которого Мэри не могла, видимо, не запасть - это случайность. И сегодня, на доске, вдруг ставшей отчего-то скользкой, не сломалась вместе с рукой и операция серьёзной, поверь мне - очень серьёзной организации... И можно верить в то, что дяди и тёти в той организации - сама доброта, и им даже в голову не придёт наказать одну молоденькую дурочку, верно?

Я методично наматывал фразу за фразой, и глаза у Наташи становились шире и шире, словно вбирая всё сказанное; рот её непритворно приоткрылся. Потом я замолк, и между нами легла тяжёлая длинная тишина.

– Так, - выдавила наконец из себя Кузя деревянным голосом.
– И что... Всё?

Я посмотрел на неё искоса, потёр переносицу...

«Ничего, - невольно позлорадствовал, выдерживая паузу, - пусть попреет, в следующий раз, может быть, подумает»...

– Нет, ну почему же обязательно «всё»... Как повезёт. Я доски протёр довольно старательно. Будет Чернобурка землю носом рыть, нет... Сообразит внимательно посмотреть на доски понизу, не сообразит...

Кузю передёрнуло словно внезапным ознобом.

– Лучше бы ты мне это не рассказывал, - глухо укорила она, и на глазах её начали наливаться слезы.
– Напугал-таки, - всхлипнула почти беззвучно, спустя пару секунд по её щекам побежали, разматываясь вниз, две влажные дорожки, - удалось, молодец...

Губы у неё предательски задрожали, начали некрасиво кривиться, и Кузя резко крутанулась, отворачиваясь.

Я смотрел на судорожно подрагивающие плечи и пытался сообразить, можно ли дать ей мой уже пользованный носовой платок или не стоит.