— А мужчины? Вряд ли мы единственные его друзья в городе.

Память хозяина даёт сбой. Пускаю в ход «жёлтенькую», то есть купюру в один рубль. Иногда её ещё зовут «канарейкой».

Китаец припоминает, что да, бывал несколько раз у постояльца некий офицер.

— Капитана к нему ходил…

Мы с Гиляровским переглядываемся.

— А ты ничего не путаешь, братец?

— Капитана-капитана! — кивает владелец гостиницы.

— Может, знаешь из какой части?

— Моя не сплашивала…

Так же выясняем, что в номере Соколово-Струнина уже побывали жандармы (естественно), что был самый тщательный обыск, и что хозяин получил разрешение снова сдавать это жильё, и теперь там гостит очередной постоялец.

Очень жаль, я рассчитывал тоже покопаться в вещах покойного, но, оказывается, жилищный, то есть — гостиничный вопрос в городе стоит столь остро, что номер не стали опечатывать на время расследования.

Как бы невзначай допытываюсь:

— В номере после ухода жандармов, убирались?

Китаец хитро прищуривает и без того узкие глаза.

— Убилалился… Глязно было… Тепель чиста-чиста!

В последнее мне верится слабо. В лучшем случае смахнули пыль метёлкой. Про влажную уборку вообще молчу. Совсем не в духе заведения такого пошиба, где за жалкий чулан посетитель отстёгивает кругленькую сумму.

— Может, нашли там что-нибудь? — кладу перед ним ещё «жёлтенькую».

На толстяка она производит слабенькое впечатление. Добавляю к банкноте ещё одну, но теперь «зелёненькую». «Трёшка» служит достаточным аргументом.

Узкоглазый собеседник подзывает горничную: морщинистую бабульку с кожей как у печёного яблока, что-то ей говорит. Та роется в кармашках засаленного фартучка, извлекает кусочек картонки и подаёт мне.

— Что это? — спрашивает у меня Гиляровский.

На картонке типографским шрифтом со всеми полагающимися «ятями» выведено, что это членская карточка общества любителей спорта — «Геркулес».

— Это точно нашли у Соколово-Струнина? — уточняю на всякий случай у китайца.

На Геркулеса, он же — Геракл, да и просто на поклонника спорта покойный журналист походил слабо и вообще — здоровьем не пышал.

— Тосьно, тосьно! — заверяет владелец «Парижа». — Это ево калтоска.

— Владимир Алексеевич, вам доводилось что-то слышать про этот спортивный клуб? — спрашиваю у журналиста.

— Клаб, — машинально поправляет меня Гиляровский.

— Какая разница! Так слышали или нет?

— Ни разу…

— Кхм… хорошо!

Простившись с «Парижем», выходим на улицу, где можно хотя бы вдохнуть свежий воздух.

Кругом как муравьи копошатся китайцы: что-то роют, бегают с тачками, переругиваются между собой.

Садимся в экипаж. Я продолжаю крутить в руках карточку.

На ней есть адрес «Геркулеса». Это где-то в посёлке, который принято называть «Русским», он тянется в городе вдоль ветки железной дороги.

В отличие от глинобитных мазанок китайской части Ляояна, там находятся преимущественно деревянные здания, включая дом командующего войсками, железнодорожную больницу, здание полевого штаба и пакгаузы.

— Думаю, эта карточка у Соколово-Струнина появилась неспроста. Возможно, он часто бывал в «Геркулесе», — озвучиваю мысли я.

— Полагаете, нужно навестить этот клаб?

— Конечно.

Гиляровский бросает в мою сторону критический взгляд.

— Николай Михалыч, доверьте это мне.

— А почему не нам вместе?

— Во-первых, вы ещё не оправились после ранения — так что какой с вас спортсмен! А во-вторых, членская карточка пусть и на предъявителя, всего одна. А в-третьих… В-третьих, вам пора возвращаться. Не ровен час, в госпитале хватятся, и наше расследование на том будет завершено. Меня к вам больше на пушечный выстрел не подпустят, а вас запрут в палате, — приводит резонные доводы Гиляровский.

— Да, но…

— Не убивайтесь так, Николай Михалыч! Вот увидите — я отправлюсь туда и всё разузнаю в лучшем виде! А завтра же всё вам доложу как на духу! Уж поверьте старому газетчику! — заверяет он.

Я сдаюсь.

— Будь по-вашему, Владимир Алексеевич. Я возвращаюсь в госпиталь. А вы… Вы берегите себя.

— Обязательно! Мне прежде во многих злачных местах доводилось бывать… Уж как-нибудь и со спортивным клабом совладаю. Всё будет хорошо.

На этой ноте меня подвозят к больничке, и мы расстаёмся.