– Да… ты прав.

Засыпаю…

А скоро начинается суматоха. Свят оказался прав, Богданчик проснулся около пяти утра и дал нам жару! Мы вдвоём не могли успокоить его.

– У него что-то болит? – начинает накрывать паника после часовой истерики.

– Животик, наверное. Мама твоя ему массаж делала, и мы тёплую пелёнку прикладывали.

Качаю моего малыша, и мне самой рыдать хочется. Возможно, ему не подходит смесь. Грудного молока ведь моему сыночку не досталось из-за моих проблем.

– Прости меня, мой маленький. Маме тебя нечем покормить. Только бутылочка.

Возвращается Свят с тёплой пелёнкой. Прикладываем к животику, Богданчик немного успокаивается, но всё ещё нервно сосёт соску, периодически её выплёвывая и снова начиная хныкать.

– Что-то не в порядке с ним? – ловлю взгляд мужа.

– Маш, успокойся. Я уже привык. В первые две ночи я тоже офигевал, а сейчас уже знаю. Вот посмотришь, ещё часик побуянит, а потом будет спать.

Муж сказывается прав. Через час Богдаша засыпает.

Но я теперь боюсь оставлять его в кроватке. Уговариваю Свята положить его с нами на кровать в детском коконе.

И теперь мы с мужем лежим на краях большой кровати, а посередине устроился наш господин. Мы держим его за две крохотные ручки с разных сторон. И я снова утекаю от счастья и нежности к моим мужчинам.

Следующие несколько дней проходят в заботах и суматохе. Теперь я уже полностью освоилась с сыночком, хоть без мужа я всё ещё чувствую себя беспомощной. Свят очень многое берёт на себя, продолжая оберегать меня от любых волнений и нагрузок. Но я чувствую себя хорошо, да и душа у меня поёт. Я бессовестно купаюсь в любви мужа, мне кажется, мы с ним стали намного ближе за эти дни.

Только плохие сны снятся мне почти каждую ночь. А иногда накрывает беспричинная тоска и какое-то дурное предчувствие. Как будто что-то чёрное стучится в нашу дверь. Я отчаянно отгоняю эту черноту, но она становится всё настойчивее.

Завтракаем, пока Богданчик играет в кроватке, разглядывая музыкальную карусель.

– Сегодня придёт доктор, ты не забыла, – хмуро спрашивает Свят.

– Да, я помню, – киваю. – Что-то случилось? – смотрю внимательно на мужа. – Ты какой-то нервный сегодня.

– Это неважно, – отводит глаза. – Но вечером нам нужно будет поговорить.

– О чём? – напрягаюсь.

Свят тяжело вздыхает и снова отводит глаза.

– Не бери сейчас в голову. Ешь, – кивает на мой бутерброд.

– Сегодня волшебная погода на улице. Я бы хотела погулять с Богдашей.

– Да, ты права. Солнце светит, как будто уже весна в разгаре.

– Тогда я пойду, одену его.

– Хорошо. Я с вами пойду.

Мы гуляем по аллее недалеко от нашего дома. И мне так гордо вышагивать рядом с мужем, который катит коляску с нашим малышом. Это ещё одна ожившая картинка из моих мечтаний.

У Свята звонит телефон, по разговору понимаю, что это Гордей.

– Придут с Аней в гости к нам на днях, – сообщает муж.

– Это хорошо, – улыбаюсь.

Аня очень приятная девочка. Кстати… вдруг догоняет меня тревожная мысль.

– А как давно они с Аней вместе? – хмурюсь, потому что у меня в голове вдруг разрывается логическая цепочка.

Свят посматривает на меня тревожно.

– А ты не помнишь?

– Нет…, – пытаюсь выудить связанные с этим воспоминания, но начинает тут же болеть голова.

Как будто я заглядываю в ту самую ледяную бездну.

– Мария! Свят! – вдруг слышу сзади смутно знакомый женский голос.

Мы оборачиваемся. Нас догоняет Наталья, бывшая жена Гордея…

Замираю на ней взглядом… Она рассматривает меня с каким-то пренебрежением. А потом одаривает скользкой улыбкой…

Свят тут же бледнеет, шагает вперёд, как будто защищая меня.

– Наталья, уходи, – цедит он.

– Да я просто поздравить хотела, – растягивает губы в ледяной улыбке, от которой меня прошивает болью почему-то. – Счастья вам, и, – кривая усмешка, – здоровья, – но я чувствую сочащийся из неё яд.

Разворачивается, уходит.

Смотрю ей вслед. Картинка у меня перед глазами начинает дрожать. В голове звучит её голос, и он говорит страшные вещи…

– Маша, – подхватывает меня под локоть Свят.

Мы встречаемся с мужем глазами, и… я вдруг понимаю, чего он сейчас так боится.

– Маша, тебе плохо? – встряхивает меня слегка.

– Да…, – хриплю я, едва стоя на ногах.

Зажмуриваюсь, всхлипываю…

Потому что только что та самая чернота, которая так пугала все эти дни, обрушивается на меня с головой.