Набираю на телефоне своего старого знакомого. Мы с ним когда-то плотно работали, а потом я ушёл в легальный бизнес, а его затянула более тёмная сторона. Сейчас у него сеть подпольных клубов в разных городах нашей необъятной, ну и другие грешки имеются. Дороги наши несколько лет назад разошлись, но отношения мы с ним поддерживаем, и дела кое-какие нас всё ещё связывают. Он почти сразу берёт трубку.

– Дымов, какими судьбами? Я только про тебя вспоминал.

– Эдик, привет, – здороваюсь, сверля взглядом притихших мужиков и заламывающую руки Эвелину. – Дело к тебе есть. А чего вспоминал-то? – настораживаюсь.

– Да вот, жена твоя только что звонила.

– Наталья? Очень интересно. А вы с ней знакомы, разве? – неприятные черви шевелятся внутри.

Выхожу на кухню, чтобы поговорить без лишних взглядов.

– Ну так, пересекались пару раз, – отвечает уклончиво Седой, но я тут же всё понимаю.

– Мы разводимся. Так что можешь называть вещи своими именами. Ты спал с моей женой, так?

– Ты не пыли только, Гордей. Давно это было, – отвечает настороженно.

– Да пофиг уже, – усмехаюсь горько, снова глотая грязь. – Чего хотела от тебя Наталья? Уж не за подружку ли свою попросила?

– А ты по тому же поводу? Не думал, что у вас общие подружки имеются.

– Ну, не то чтобы подружки… Это моя тёща будущая. Сам понимаешь, не могу её на растерзание твоих упырей оставить.

– О как, – посмеивается Седой. – Ну, теперь многое встало на свои места.

– Так, чего у тебя там куда встало?

– Ну так жена твоя рассказала страшную историю, что подругу её кинула дочь родная, и попросила эту самую дочь найти и припугнуть. Чтобы она из города свалила и дорогу сюда забыла.

– Вот тварь! – темнеет у меня в глазах. – Но что-то мне подсказывает, что вы не договорились, иначе ты бы мне всё это не рассказал.

– Да сомнительная история получилась. Движений много, выхлопа мало. Да и Наталья… Как бы это мягче сказать… Много берёт на себя. Не зря мне чуйка подсказала, что тут сильно личным попахивает, а я это не люблю мешать дела и женские интриги.

– Чуйка у тебя отменная, это мы много раз проверяли. Дай-ка мне, Эдик, самому разобраться. Пару дней. Потом решим и с долгом, и с личными трениями.

– Ты на меня это… Зла не держи… Я с женой твоей так, по пьяной лавочке разик, и не знал я, чья она жена, а когда узнал, зашквар было говорить.

– Давай без подробностей, – сжимаю переносицу.

– Разбирайся там, а как решишь, приезжай ко мне. Буду ждать. Пацанам там моим трубочку дай.

Несу телефон настороженным мордоворотам. Они тут же вытягиваются по стойке смирно, кивают гривами, вежливо прощаются и уходят.

Мы с Эвелиной остаёмся вдвоём.

Смотрю на неё, как на поганого таракана. Так бы тапком и прибил.

– Ну и? Не хочешь ли мне поведать подробности? Или вернуть твоих дружков?

– Не надо, – всхлипывает, обнимая себя за плечи.

– Когда это ты успела проиграться, м? Ты ж только в Россию вернулась.

– Я вернулась месяц назад, – опускает взгляд Эвелина. – Но остановилась в столице. И там… Мой новый… друг, – подбирает аккуратно слова.

– Любовник.

– Хорошо, любовник, он часто ходил по таким заведениям, ну и меня втянул. Сначала у нас получалось много выигрывать, а потом…

– Ой, только не надо, – кривлюсь я. – Это же старая и банальная история развода. А потом любовник твой тебя кинул, а долги повесили на тебя. Ну ты же не наивная дура, а?

– Вот именно, что не наивная, – начинает всхлипывать. – Но я влюбилась, понимаешь? Первый раз в жизни по-настоящему.

– М-да, – падаю на диван. – Слов нет, одни междометия.

– Я знаю всё, не говори. Все вы мужики одинаковые.

– И поэтому ты дочке своей жизнь сломать хочешь?

– Не сломать, а уберечь её, – взвивается тут же Эвелина. – Не отпустит тебя Натаха. Не даст вам жизни. Она опасная и безбашенная.

– И поэтому ты отдала дочь на растерзание?

– В смысле? – хлопает на меня глазами.

– А ты думала, Натаха просто так попросит Седого за тебя и всё решится? Нет, она по пути ещё и Аню оговорила, и на неё хотела псов его спустить. Вот если бы меня тут не оказалось, ты хоть представляешь своей тупой башней, что могло бы случиться?

– Наташа мне по-другому обещала, если я помогу ей.

– Так-так-так. И в чём помощь-то? – основательно настораживаюсь.

Эвелина сидит надутая, похоже, всё ещё сомневается.