– Всё, мне пора. Постарайся выспаться. Если что-то нужно, звони. Я твой должник, поэтому готов немного поработать феем.

– Ничего не нужно, – вымученно улыбаюсь.

Он уходит, а я остаюсь одна. В чужой, холодной квартире, и опять с разбитым вдребезги сердцем…

Глава 43.

Заряженный ядерным реактором, кипящем в груди, на полном автопилоте кружу по центру.

Мне срочно нужно обезболивающее… Иначе эта чёрная дыра полностью поглотит меня, и я не знаю… Боюсь, выпасть в полный неадекват и наделать глупостей.

После измены жены внутри было пусто и гадко. Хотелось помыться и всё забыть.

А сейчас… Сейчас горит так, что хочется орать на луну раненым зверем и крушить всё вокруг.

Кто придумал эту суку-любовь? Почему она делает нас такими слепыми? Как эти вероломные змеюки с невинными глазами умудряются влезть под кожу, опутать там всё ядовитым плющом, а потом творить такое?

Ответа нет. И не будет. Я это знаю. А ещё, умом понимаю, что я уже большой мальчик, и как бы ни было паршиво, должен взять себя в руки, перетерпеть, вырвать эту тварь из души и жить дальше. Потому что терпеть всякие мутные тройнички я не готов. Или моя, или нахер!

Но…

Понимать легко, а вот сделать…

Какая бы женщина ни была сука, нельзя её перестать любить в один момент. К Наташке я остывал долго и разочаровывался долго. Там всё гнило и отмирало годами. И то паршиво было, пиздец.

А сейчас мне как будто по живой ране кислотой плеснули. И теперь ковыряют, ковыряют, ковыряют…

Не помню, как доезжаю до бара в центре, пробираюсь к барной стойке, сразу вливаю в себя двойную порцию вискаря, сигарету в зубы. И курю-курю-курю, ожидая, когда хоть немного отпустит.

И снова заливаюсь вискарём, ещё и ещё.

Когда уже основательно начинает кружить голову, ко мне подходит охранник.

– Добрый вечер, – пытается быть вежливым мордоворот. – Вы ведь Гордей Дымов?

– Чё надо? – пьяно оскаливаюсь.

– Хозяин вас просит подойти за свой столик.

– Хозяин? Это кто? – оглядываюсь, замечаю в вип-зоне на диванах знакомую рожу. – Седой, что ли?

– Да. Эдуард Семёнович.

– Хм. Вот это меня удачно занесло. Ну пошли.

Иду, меня слегка пошатывает. Падаю к Эдику на соседний диван. Рядом с ним по обе стороны сидят две девки с голыми ногами.

– Здравствуй, друг, – светит Эдик своей щербатой улыбкой.

Наклоняется вперёд, тянет руку. Но пузо ему мешает.

– Привет, – привстаю, пожимая его ладонь, меня слегка кидает вперёд.

– А чего это ты один бухаешь? Непорядок. Случилось чего? – рассматривает меня своим цепким взглядом.

– Нет, – пьяно усмехаюсь. – Свободную жизнь отмечаю.

– М-м-м. От Натахи? Ты же вроде про новую тёщу говорил, значит, опять жениться собрался?

– Уже передумал. Так что у меня теперь свобода от всех. Ненавижу баб, все суки.

– Согласен с тобой, – усмехается Седой. – Но некоторые очень приятные на ощупь, – ржёт, лапает блондинку справа. И незаметно кивает той, которая слева.

Девка тут же встаёт, обходит стол и пересаживается со мной рядом, преданно заглядывает в глаза.

Сука! Ещё и рыжая! Как специально. И мне на пьяных каруселях вдруг мерещится, что это Снегурка моя. И хочется одновременно её зацеловать и придушить.

Трясу головой. Картинка становится чётче. Нет, это не она. Неестественно пухлые губы, сиськи, вульгарный наряд.

– Не хочу! – отталкиваю её.

И так тошно. Ещё и мараться о всяких сук.

– А чего хочешь? – хитро играет бровями Седой. – Может, тебе какой дури поубойнее?

Да! Это было бы шикарно. В данный момент я готов всыпать в себя любую гадость, лишь бы отпустило.

– Давай! – киваю я.

– О-о-о! Вижу, плохи дела наши. Ну пойдём ко мне в кабинет. Здесь я такого не держу…

Уводит меня в недра этого адского заведения. Поднимаемся по лестнице, Седой открывает ключом дверь, пропускает меня вперёд.

Щёлкает выключателем, яркий свет заливает просторную комнату. Обычный кабинет, больше подходящий по дизайну какому-нибудь банкиру, а не хозяину сомнительных заведений.

Здесь прохладно и воздух свежий. Немного отрезвляет, но в данный момент это совсем не благо для меня, потому что сразу начинает гореть сильнее внутри.

– Давай свою дурь, – падаю на диван.

– Минутку, – что-то мутит там в стакане, подаёт мне белёсую жидкость.

– Это что за хрень? – хмурюсь. – А где белые дороги, порошок, и прочая фигня?