«Свобода!».

Совсем выбившись из сил, я упал рядом с Кристинкой, накрыв её одеялом. Это мы тоже обговорили заранее.

Она позаботилась обо мне — я не видел причин не ответить тем же и ей.

Ленке я, конечно же, никогда этих подробностей не расскажу.

…Кристина быстро уснула. А я, найдя на кухне кофе, взбодрился, чтобы как можно скорее уехать домой и обо всём забыть. Будто бы только что принял горькое лекарство, и теперь пытался от лечения сбежать.

Приобретённое мной чувство свободы продлилось не долго. Как только я вышел на улицу, то вернулся в реальность. Неизвестный мне район ещё как-то сохранял мою веру в невиновность и безнаказанность. Но как только пейзаж за окном сменился на родной, в груди как ком встал.

Я всячески не хотел возвращаться домой, и понимал, что надо. Я ждал, что Ленка сейчас же устроит мне допрос или сразу же истерику. Начнёт обвинять, плакать, ей будет больно…

Стало её жалко. А себя я возненавидел.

Я вспомнил то, совершенно мимолётное блаженное чувство к которому так долго стремился и спросил себя:

«Оно того стоило?».

Ответа у меня не было.

Ведь, дома я не был свободен. И это было второй причиной, почему я не хотел возвращаться.

Но пришлось. Я и так задержался.

Хотя Ленка и привыкла к тому, что я пропадаю.

Уже зайдя в подъезд я начал себя осматривать и обнюхивать. Мне казалось, что я точно спалюсь.

Звучит-то как безобидно. Будто меня застали за списыванием на контрольной или учуяли сигаретный дым из моей комнаты.

Я боялся, что Ленка узнает.

Да, пусть, все изменяют, как-то скрывают… Но я-то всё это время искал только как изменить, а не как после этого вернуться домой, чтобы жена не спалила. Может, потому, что для меня моя или Ленкина измена была шагом в пропасть, а оттуда, как известно, уже не возвращаются.

Я не видел совместной жизни после измены. Хотя на неё и надеялся.

Поднимаясь по лестнице, я хотел, чтобы всё осталось так, как было прежде. Иронично, да?

Сначала бежал от этой жизни, а потеряв, желал вернуть все свои мучения. Наверно, потому, что привык? Или потому, что без Ленки уже жить не мог?

Я тихо открыл дверь. Боясь скорого появления в коридоре Ленки. Разулся и снял куртку. Прошёл в комнату.

Лена спала.

Оставив включённым свет на кухне, сама она свернулась калачиком, положив руку под голову.

Наверно, ждала меня и не заметила как уснула, поскольку даже не накрылась одеялом.

Я не стал её будить. Даже побоялся накрыть.

Сразу снял с себя всё и бросил в стиральную машину. Сам залез в душ, и вылил на себя чуть ли ни половину геля.

От меня не должно было пахнуть. Никем, кроме Ленки.

Только после этого я вернулся в комнату. И осторожно укрыл жену одеялом.

Жену. Мою жену.

Которой я только что изменил.

Я чувствовал себя последней паскудой.

Она-то вот, просто лежит, спит.

Следом пришла иная мысль. А правда ли, она мне не изменяла? Вдруг, я так же, проспал, когда она вернулась, отмылась в душе и выстирала бельё?

Тогда, это освободило бы меня от вины. Мы были бы просто квиты. А, может, устроить так, чтобы она тоже решила мне изменить? Тогда, опять же, это уравняло бы счёт.

Но нет, Ленка не такая. Не смогла бы и не сможет.

Я лёг позади, обняв Лену. Всё же, какая она у меня хрупкая. А я мразь.

Ещё недавно обнимал Кристинку. А теперь, как ни в чём не бывало, обнимаю и Лену.

Лен, прости.

Всё-таки люблю я её. Может, у других измена и значит, что они жён не любят. А я люблю. Как бы двулично это не звучало, но люблю и уважаю. И буду любить. Ни одна не сравнится с ней. Столько вместе прошли.

Ну дала жизнь трещину. Так чего теперь? Заканчивать всё?

Но, если и заканчивать, так пусть бы мы развелись за что-то другое.

Не смог бы я вынести этого позора, если б все знакомые узнали, что именно я виноват. Я изменил.

Руки даже немного тряслись. В груди и в голове была паника. Я боялся, что Ленка повернётся ко мне, посмотрит, заговорит… Не дай, Бог, захочет поцеловать.

Я облажался. И теперь ждал, когда это станет известным. А значит, последует наказание.

Мысленно я одновременно любил, ненавидел, обвинял и просил прощения. Оправдывал себя и искал самое суровое наказание.

Хотел свободы. А в итоге просто разбомбил город.

Лена смотрела на меня заплаканными, полными гнева глазами.

В этот момент я хотел её обнять. Но как я мог её жалеть, если сам причинил ей боль? Это моя вина, мой грех.