"Итак, давайте посмотрим, что здесь у нас," – пробормотал Королев, склоняясь над снимками. "Эта пешка на груди… Интересно. Белая пешка на черном костюме. Символизм очевиден, но что именно он означает?"

Надежда наблюдала за Королевым, затаив дыхание. Его пальцы легко касались фотографий, словно он ощупывал невидимые нити, связывающие улики воедино.

"А эти линии на доске… Это не просто царапины. Это диаграмма," – Королев поднял взгляд на Надежду. "Нужна шахматная доска…"

Надежда растерянно огляделась. В комнате было множество досок, но все они были заняты расставленными партиями.

"Вон там, на полке," – Королев указал на небольшую дорожную доску. "Принесите ее, пожалуйста."

Надежда осторожно сняла доску с полки и положила перед Королевым. Он быстро расставил фигуры в начальную позицию.

"Смотрите," – сказал он, начиная двигать фигуры. "Эти линии на фотографии – это не что иное, как запись шахматной партии. Очень необычной партии."

Надежда внимательно следила за его руками, пытаясь уловить логику движений.

"Вот здесь," – Королев указал на определенную позицию, "происходит ключевой момент. Это жертва ферзя."

"Жертва ферзя?" – переспросила Надежда, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Королев кивнул, его глаза блестели от возбуждения. "Да, очень редкий и рискованный ход. Игрок жертвует самую сильную фигуру ради достижения стратегического преимущества. Это называется гамбит."

"Гамбит," – повторила Надежда, пытаясь осмыслить услышанное. "А что это может значить в контексте убийства?"

Королев откинулся в кресле, его взгляд стал отстраненным. "Это послание, детектив. Убийца говорит нам, что готов пожертвовать чем-то очень ценным ради своей цели. Он играет свою партию, и это только начало."

Надежда почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Она вспомнила тело Соколова, неестественно раскинутое на полу клуба, белую пешку на его груди. Все это вдруг обрело новый, зловещий смысл.

"Вы думаете, будут еще жертвы?" – тихо спросила она.

Королев посмотрел на нее тяжелым взглядом. "В шахматах, уважаемая, партия редко заканчивается одной жертвой. Особенно если это партия мастера."

Надежда сжала кулаки, чувствуя, как внутри нарастает решимость. "Мы должны его остановить. Эмиль Михайлович, вы поможете мне разгадать его игру?"

Королев долго молчал, глядя на шахматную доску. Наконец, поднял глаза на Надежду, и она увидела в них отражение своей собственной решимости.

"Помогу," – сказал он. "Но учтите, мы вступаем в очень опасную игру. Игру, в которой цена ошибки – человеческая жизнь."

Надежда кивнула, ощущая, как по спине пробегает холодок. Она понимала, что это лишь начало и что самое сложное еще впереди. Однако, глядя на Королева и шахматную доску между ними, она впервые ощутила, что у нее есть шанс на победу.

"Я готова рискнуть," – твердо сказала она. "Давайте сыграем эту партию и выиграем ее."

Королев слабо улыбнулся, и Надежда вдруг увидела проблеск того гениального шахматиста, каким он был когда-то.

"Хорошо," – сказал он, начиная расставлять фигуры в позицию с фотографии. "Тогда давайте начнем с анализа первого хода нашего противника. Потому что, поверьте мне, это только дебют. И нам предстоит очень длинная и сложная партия."

Надежда села поудобнее, готовясь к долгому разговору. За окном сгущались сумерки, но ни она, ни Королев этого не замечали. Они были полностью поглощены разгадкой страшной шахматной партии, которая разыгрывалась на улицах Санкт-Петербурга. Партии, где фигурами были живые люди, а ценой ошибки – смерть.

Надежда резко проснулась, судорожно хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось в груди, а по лбу стекали холодные капли пота. Часы показывали 04-10 утра… Кошмар, преследовавший ее, был настолько реальным, что она все еще чувствовала прикосновение ледяных мраморных рук шахматных фигур, атаковавших ее во сне.

В полумраке своей небольшой квартиры Надежда с трудом различала очертания предметов. Она медленно поднялась с кровати, пытаясь унять дрожь в коленях. Подойдя к окну, детектив отдернула тяжелые шторы, впуская в комнату призрачный свет белой ночи.

Санкт-Петербург за окном казался нереальным, словно декорация к какому-то мистическому спектаклю. Невские воды тускло поблескивали в этом странном полусвете, отражая силуэты величественных зданий. Город не спал, но и не бодрствовал – он существовал в каком-то пограничном состоянии, как и сама Надежда.

Отвернувшись от окна, она подошла к стене, где располагалась рабочая доска. Красные нити, соединяющие фотографии улик и подозреваемых, в полутьме казались кровавыми артериями какого-то чудовищного организма. Надежда вгляделась в фотографии жертв, и ей показалось, что их глаза следят за ней, обвиняя в бездействии.