– Не хотела я поднимать этот болезненный вопрос, Ма-рик. Все надеялась, что временная это у тебя слабость. Так вот, - она серьезно посмотрела ему прямо в глаза, - пока будешь сидеть на игле, пока не вылечишься - и не думай даже об этом. От наркомана у меня детей не будет!

– Ты что, в своем уме?
– попытался он принять вид оскорбленной добродетели.
– Кто тебе наплел эти небылицы? Сколько же завистников!

– Не изворачивайся, бесполезно, - с не свойственной ей суровостью взглянула на него Света.
– Я что, слепая и не вижу следы уколов? И кроме того, до меня доходит молва о твоих подвигах на выезде с этими... из кордебалета.

– Ну это уж слишком!
– сдвинул брови Марк, изображая негодование. Отлично знаешь, что, кроме тебя, для меня женщин не существует!

– Верно. Это когда ты в своем уме, а не под действием кайфа, спокойно осадила его Светлана.
– У меня нет оснований не верить: слышала от непосредственной участницы.
– И успокоила его, презрительно сложив губы: Напрасно так разволновался. Я не собираюсь устраивать тебе сцены и делать решающие выводы. Ты серьезно болен, Ма-рик, и я требую, чтобы ты вылечился!

После каждой ссоры наступало охлаждение и они едва разговаривали, пока находчивый Марк не придумывал какое-нибудь празднование на выезде или дома - наступало временное перемирие. Но теперь и этому хрупкому существованию пришел конец.

После разговора с Виктором Сальниковым Светлана слегла: не справилась с нервной депрессией, наступил полный упадок сил.

Вере Петровне пришлось перебраться на Патриаршие пруды - ухаживать за дочерью и внуком. Дачный сезон как раз кончился.

Однажды, покормив завтраком обоих, она принялась готовить обед, когда зазвонил телефон.

– Кто?.. Миша?..
– Она замерла.
– Откуда говоришь? Из больницы? Так вы... здесь, в Москве?

– Наконец-то я до вас дозвонился!
– Михаил заметно волновался.
– Две недели уже здесь валяюсь - травма. В первый же день, как прибыл в Москву, угораздило!
– И принялся оправдываться: - Я как получил письмо - сразу прилетел. Верьте мне - я не знал, ничего не знал! Думал, что ребенок от Марка, что Света не дождалась... Ну а семья - дело святое!
– И умолк: что скажет Вера Петровна? Не дождавшись, продолжал:

– Ваше письмо мне всю жизнь перевернуло! Я ведь в Западносибирск перебрался, чтобы быть подальше. Считал, в Москве мне делать больше нечего, так для всех лучше. Теперь все наоборот!
– Он не скрывал своей радости. Теперь у меня появилась цель в жизни: хочу быть рядом с сыном, помочь ему вырасти... достойным славного рода, потомком которого он является.

Слушая его взволнованную речь, Вера Петровна не проронила ни слова. Душа ее была переполнена болью и теплым чувством от сознания, что она в нем не ошиблась.

– Вы меня слушаете?
– Михаил боялся, что их прервали.
– Очень вас прошу, Вера Петровна, дорогая, как бабушку и, судя по вашему письму, моего друга: помогите мне найти подход к Светлане!
– Потому и хотел поговорить сначала именно с вами. Я уже несколько раз звонил из больницы, но никак не удавалось вас застать: подходил Марк или Света. Помирите нас! Скажите ей, что я полностью осознал, как был не прав!

Помолчал, унимая волнение, и пояснил:

– Слишком поздно узнал, как она меня ждала, как ухаживала за мамой; а что вопреки воле отца оставила ребенка и решилась родить без мужа - только из вашего письма. Настоящий подвиг, и я счастлив вдвойне, что у меня есть сын и рожден он женщиной благородной души. Я не ошибся, когда ее полюбил! Тут же спохватился: - Вы только не подумайте, дорогая Вера Петровна, что я... из трусости не решаюсь сказать все это сам, - нет! Я только прошу вас подготовить и организовать нашу встречу, познакомить меня с сыном. Это ведь так непросто!
– И умолк, с волнением ожидая ответа.

Вера Петровна не сразу откликнулась, раздумывая, подбирая нужные слова, в растерянности: что она может предпринять, не посоветовавшись с дочерью? Наконец с трудом промолвила:

– Не могу пока обещать вам, Миша, что-нибудь определенное. Света ведь так ничего и не знает о письме и о вашем возвращении.
– И пообещала: - Но томить вас не стану, понимая ваше состояние. Вам и так пришлось слишком много пережить. Я немедленно поговорю со Светой. Она болеет, и я за ней ухаживаю. А вообще... я снова замужем, за ее родным отцом, и живу отдельно. Но здесь побуду еще дня три, так что звоните.

"Какой замечательный человек Михаил, какое благородство!
– думала она.
– Недаром Светочка так его любила... Да может, и сейчас еще любит?.. Почему не разрешает Марку усыновить Петю?.. А сын как на него похож..."

И глубоко вздохнув, Вера Петровна принялась за готовку - никто за нее этого не сделает, а подумать можно и за делом и потом пойти к дочери. Разговор предстоит нелегкий, надо справиться с волнением.

Когда Вера Петровна вошла в спальню, Светлана с безразличным видом лежала вперив взор в потолок. Устала уже горевать, просто ни о чем не хочется думать. Как жить дальше? Это представлялось ей неопределенным.