Последние слова я говорила, оборачиваясь, и краем глаза успела увидеть, как Змей молниеносным движением поднял с пола какой-то обуглившийся с одной стороны обрывок белой ткани и тот вспыхнул в его руке, догорев до конца.

– Я ужасно пою, – как ни в чем не бывало напомнил Рик и, шагнув, поднял взгляд от пола, где лежала горстка пепла – все, что осталось от сгоревшего клочка батиста, на меня, как раз в этот момент повернувшуюся спиной к столу.

Мы оказались так близко, что я чувствовала запах дракона, его горячее дыхание. Мы замерли. Радужка глаз стража стала алой. В этом пламени плясала и ярилась тьма, которая затягивала меня в свои глубины. Она ласкала меня, манила, сводила с ума. Или это глаза Змея лишали меня рассудка?

– Бри, – простонал мое имя дракон, целуя мою шею.

В этих звуках сплелись и отчаяние, и мольба, и страсть. Показалось, что земля качнулась подо мной. Или это просто ноги перестали меня держать? Чтобы не упасть, схватилась за опору, которая была сейчас для меня единственной во всем мире, – за плечи Рика. Он еще сильнее склонился. Его рука коснулась моих волос, собрав их у основания затылка и чуть потянув, отчего я еще сильнее откинула голову, еще теснее прижалась к горячему мужскому телу, еще крепче вцепилась в сильные плечи и еще глубже погрузилась в сумасшествие нашего поцелуя, безумство наших губ, рук, прикосновений. Два дыхания, сплетающиеся воедино, и одно же на двоих отчаянное в своей неизбежности сумасшествие, которому поддалась даже наша магия.

Темная сила взметнулась волной, потекла по моим венам неразбавленным мраком, пьяня еще сильнее, выходя за пределы тела и… сливаясь с алым огнем Рика, который окутал дракона. Пламя. Черное и алое. Мы плавились в нем, не в силах оторваться друг от друга.

Рука Змея скользнула по моей талии, забралась под рубашку, выправив ту из-под юбки. Я ощутила кожей чуть шершавые, мозолистые мужские ладони. Они касались нежно, ласково, заставляя меня трепетать, отвечать, и я сама не заметила, как начала в нетерпении дергать рубашку дракона вверх.

Это было словно проклятье, наваждение. Сейчас было плевать, что у нас может не быть даже завтра, что шансов избежать плахи у меня все меньше, а если это и произойдет каким-то чудом, то клятва канцлера не даст нам с Хантом быть вместе. Плевать!

Самое страшное со мной уже случилось: я погибла. И попала в этот мир с единственной целью – погибнуть снова. Но между этими двум смертями – жизнь. И, возможно, мне будет не под силу сделать ее длиннее, но ярче – я могу! Мои пальцы впились в мужские плечи, и Рик, коротко рыкнув, подхватил меня под ягодицы и приподнял, чтобы усадить на стол.

Мужское колено, чуть надавив, раздвинуло мои. Я откинула голову, позволяя целовать дракону мою шею. Губы Змея касались моей кожи жадно, неистово, дико. И я отвечала Рику тем же.

Наши поцелуи были отчаянными, острыми, дикими. Мы не могли насытиться друг другом. Рику было мало меня, а мне – его. В мыслях я молила лишь об одном: только бы он не останавливался.

Тело била крупная дрожь предвкушения, магия вокруг нас ярилась и бесновалась, отчего мои волосы парили в воздухе рыжим облаком, юбка приподнялась, словно в невесомости, а я могла лишь судорожно дышать, чувствуя, как пальцы дотронулись до обнаженной кожи на моем животе. Ладонь начала подниматься выше. Прикосновения Рика плавили мои тело и разум, рождая в груди стоны, и тут откуда-то раздался вопль виверна!

Рик среагировал мгновенно и уже традиционно – просто зачерпнул силу из той круговерти, что окружала нас. Причем и мою тоже! И тьма послушно свернулась в его ладони, переплелась с алой магией самого Змея, превратившись в пульсар. А сам дракон глянул в угол, откуда раздавались звуки, расфокусированным взглядом.

Кажется, Змей даже не совсем осознал, что сделал. И я бы тоже, если бы не увидела испуганного до полусмерти виверна, который из изумрудного превратился от страха в белого! Этого хватило, чтобы сквозь хмель поцелуя я услышала голос разума, который завопил:

– Рик! Не смей!

Я схватила за руку дракона, дернув ее на себя так, что пульсар оказался перед моим лицом. Что ж, теперь сгусток магии точно не прожарит напарника. А вот меня – вполне.

Хант замер, а затем алая магия, что бушевала вокруг, начала словно втягиваться в тело дракона, без слов говоря: тот берет силу и чувства под контроль. Вобрал Рик в ладонь и силу пульсара. А я же затараторила:

– Это мой питомец. Не нужно его убивать! – выдохнула я и мысленно добавила: «Я этого гада сама потом прикончу. Вот так взять и все испортить!» Впрочем, вслух произнесла другое, оправдываясь: – Да, знаю, по правилам академии нельзя держать у себя животных, но…

Я услышала себя словно со стороны и подумала: боги, что я несу! И что творю! Вернее, только что чуть не сотворила… Это было какое-то безумие, помутнение, от которого будут одни лишь неприятности.

Я уперла руки в мужскую грудь и, собрав всю свою решимость, которой, по правде, было совсем немного, произнесла:

– Ты… Я… Это какое-то сумасшествие… И это все… – Я обвела взглядом комнату, в которой пепел был, кажется, везде, и добавила: – Ошибка.

Услышав свой собственный голос, резюмировала: можно было бы и поувереннее.