– И что вы предлагаете? – продолжал посмеиваться Валера, провожая Анатолия до коридора.

– Сейчас я ухожу. Можем вернуться к беседе позже, если хотите, – сказал Анатолий и ушел.

А Валера вернулся в комнату с ухмылочкой.

– «Энергия и информация…» – декламировал он, растягивая слова, и на его лице сменялись гримасы глубокомыслия и издевки, должные, кажется, вернуть нас к теме.

– Не поспоришь, конечно, – отозвался юноша. – Но меня больше интересует, что он читал.

Признаюсь, что к тому моменту меня пробрал ужас. Я в отчаянии рухнул на кровать. «Получается, я хочу уйти от Школы, но не могу, – размышлял я, – они настолько прокачали свой эгрегор, что эта слепая сила меня догоняет». Я чувствовал преследование. Самое настоящее. С тем лишь исключением, что преследовал меня не человек, а эгрегор, который не выдыхается и может действовать сколь угодно методично. Раньше такие вещи именовали роком, сейчас – «прикреплением к эгрегору». Как они там говорили? «Случайностей нет, а разум Бога – это мировые течения. Течения».

Тут же мне стали припоминаться их выкладки по поводу демистификации этой тонкой сферы. Они этого не произносили. Но подспудно имели в виду. Бог – это и есть энергия и информация, а с ними – все эгрегоры, которые прежде имели названия в демонологиях народов мира.

«Если же принять за факт, что преследует меня не человек, так как я никому не говорил, что буду здесь и даже сам не знал, где буду, – я старался спокойно рассуждать, – то бежать мне бессмысленно. С большой вероятностью я наткнусь еще на одну „случайность“. И так как эта случайность лежит в поле неизвестного и может быть любой, то лучше уже принять известный контекст».

В том, что Анатолий не агент, я был уверен. Агентура стоит денег. А они уже наладили процесс так, чтобы платили им, а не наоборот. Всего-навсего надо было запрограммировать людей, пришедших на обучение, на трансляцию идей. Таким образом, Анатолий относился к безличной цепочке событий: вор – бетоновоз – клещ – попавшее на ухаб велосипедное колесо – вонючий поддон в руках у мерчендайзера – штраф. Вероятнее всего, он являлся невольным переносчиком «заразы» – неосознанным артикулятором постулатов Школы. Благожелательным человеком, которому не лень выдавить из себя пару слов, чтоб помочь кому-то в этом ответственном проекте под названием «Жизнь».

Однако валяться на кровати – не выход из ситуации. Чувствуя себя картой либо из раковины мидии в игре «Ута-гарута» или же кругляшом в индийском пасьянсе «Ганджифа», иными словами, ощущая вместо собственного «я» усердную перетасовку чего-то малопонятного, я пошел на улицу в поисках недорогой еды.

Понятно, вся реальность полнится эгрегорами и их сатанинскими пентаграммами – логотипами фирм, например. Но в фудкортах они кишат, как вальдшнепы в березовой роще. И я решил податься в захудалый магазин напротив кирпичного забора хосписа. Опаленных слайсов тунца с йогуртовым дрессингом там, конечно, не оказалось, зато был бородинский, шпроты, укроп и чеснок, из них можно было смастерить бутерброд в духе СССР и проглотить таким образом эгрегор Красного Интернационала (если вы думаете, что я шучу, спешу вас разуверить).

Вы, наверное, хотите спросить, действительно ли после инцидента на капище и прокачки у меня стало больше сил? Однозначно, да. Я стал меньше есть и спать. Однако мне бы хотелось кое-что уточнить. Взять, к примеру, культуристов. Их мышцы, наращенные за счет анаболиков, могут быть угрожающими в объеме, однако сила их невелика. Многие качки страдают отсутствием гибкости. Чужеродные силы, которыми накачали меня, были пышны, как горбы у верблюда, и пусты, как прерии. Без преувеличения – меня распирало, но я не мог ничего созидать. Для реализации низменных целей полученный на капище кровяноколбасный трэш вполне годился, но для того, чтобы, например, расти в осознанности или идти к высокой цели, нужно было нечто качественно другое.

Итак, я имел хренову тучу сил, гору энергетических мускулов, но чувствовал себя воздушным шаром, которого вот-вот унесет куда-то эгрегориальным ветром. Главной своей задачей я видел не сорваться, медленно и плавно унести их «добро» своим путем. А если получится, выкинуть его по дороге.

Вечером, вернувшись в хостел, я увидел знакомую картину: Валера и юноша сидели с закрытыми глазами и расставленными руками, будто они держат шар. Анатолий, стоя над ними, говорил: «Вот, друзья, это азы. Энергия, как вы поняли, существует в ваших пальцах. Относительно телесности информации никто, думаю, не сомневается». Потом он вытащил книгу Школы первой ступени и передал ее Валере, который впервые сидел тихо и в великом, как мне показалось, раздумье.

– Попробуйте теперь, если хотите, передать ваш биоэнергетический шарик Ивану, – сказал Анатолий, когда я появился в дверях.

Школа продолжала передавать мне «приветы».

– Спасибо, я в это не верю, – соврал я, пытаясь пройти к своей койке.

– Так тем более, – настаивал Анатолий, – если вы во что-то не верите, почему тогда отказываетесь? С вами ничего не произойдет.

– Галиматья, – буркнул я и услышал напористое «но-но-но» Валеры, который, кажется, впервые обнаружил в себе «тонкость» и был оскорблен пренебрежением этого открытия.