– Все хорошо, – сказала я, решив, что больше не хочу здесь оставаться.

Игра в карты мне наскучила, а перегар и вонь от пьяных мужиков и сигарет надоела. Казалось, что до собственных костей я впитала эту вонь, а теперь сама же ей и извергалась.

Я поднялась по лестнице вверх. Амели осталась сидеть внизу, она весело о чем-то болтала с Грегором, этот пьяный алкаш забавлял ее своими дерзкими историями. Если бы Амели не мутировала семнадцать лет назад, она была бы примерно одного возраста с Грегором, возможно, поэтому они так быстро нашли общий язык. Однако лично я считаю, что этот полоумный зассанец не достоин моей новой подруги, пусть лучше трахает ночами жирную Фриду.

Фрида, кстати, давно свалилась со своей табуретки и пьяная валялась на мокром полу, извергаясь во сне блевотной отрыжкой.

Как приличные и адекватные люди за пару часов могут превратиться в животных? Ужас, что делает с людьми алкоголь. Хорошо, что мне пока семнадцать и пить запрещено. Возможно, я никогда не буду употреблять алкоголь, но для себя решила, что попробую его точно не раньше совершеннолетия.

В глубине пепельных просторов постапокалиптического мира я, наконец, добралась до выделенной мне комнаты на заброшенной ферме. Лунный свет, преломляясь сквозь мутное стекло, создавал иллюзию миража, проникшего в пустующую комнату. В углу, среди полуразрушенных стен и плесневелых следов, что обрамляли картину когда-то счастливой жизни, лежал старый матрас. Его покрытие напоминало сотканную из воспоминаний сеть, каждая нить которой передавала историю былых дней.

Товарищи по несчастью, с которыми я блуждала по миру уже который день, завершили ночной обход, и мир, словно застыв в напряженном ожидании, предоставил мне редкий момент покоя. Я присела на матрас, его пружины скрипнули, как старые кости, и меня окутало странное чувство ностальгии. Вздохнув, я опустилась на потрепанное ложе, чувствуя, как уходит усталость после пережитого дня. Сверху, сквозь слои пыли и паутины, проглядывал кусочек неба – едва ли символ той свободы, к которой мы некогда стремились, теперь недосягаемый.

Мысли о жизни потекли рекой: кем я была раньше, что потеряла и что приобрела в этом безумном путешествии. Ни слез, ни сожалений, только холодная констатация фактов, переплетенная с чувством отчужденности. Эхо далеких криков зараженных, встречи с ними по утрам и странные союзы между людьми и дикарями вдруг стали моей семьей.

В этом бесконечном лабиринте воспоминаний я незаметно погрузилась в сон. Сон, в который пришел покой, которого я не знала уже несколько недель. В темноте звездной ночи угол старой фермы, где таилось мое тело, погруженное в сон, попадал за границы сознания в мир безмятежности, где даже мутанты были всего лишь тенями далекого прошлого.

Мой чудесный сладкий сон нарушил странный звук. Тусклый свет фонаря с улицы пробивался через неплотно заколоченные окна, создавая причудливые тени на стенах. Я приподняла голову и попыталась разобрать источник шума, но в полутьме заметила только старые валяющиеся предметы, что были в комнате с самого начала моего прибытия.

Но вот что-то вспыхнуло в углу, привлекая мое внимание. Холодный пот прошелся по спине, когда я различила контуры силуэта. Это была фигура мужчины, смутно различимая в тени. Он стоял неподвижно и, казалось, смотрел прямо на меня, как хищник на свою добычу. Он был пьян, это я поняла по мерзкому аромату, что доносился из его дыхания до моего чуткого носа.

Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он рванулся ко мне. В его движениях было дикое необузданное желание. Я ощутила давящий вес его тела на себе, грубые руки схватили мои запястья и прижали их к матрасу. Мой голос застыл в горле, превращаясь в беззвучный крик. Паника заволокла разум, сердце бешено колотилось в груди.

Этой тварью был Виктор.

Он навис надо мной, его дыхание было резким и тяжелым. В моей голове билась одна мысль – это ужас, от которого нет спасения. Холодные пальцы разрывали ткань моей одежды, и я попыталась вырваться, но силы были неравны. Если бы Виктор был человеком, проблема решилась бы гораздо проще, но он – мутант. Мужчина, который куда сильнее меня. Дерзкий и бессовестный, он явился пьяный ко мне посреди ночи, чтобы совершить то самое деяние, за которое я бы лишила его жизни.

Плача и крича, я чувствовала, как моя воля и энергия истощаются под его натиском. Черный вихрь страха затмевал реальность, будто время остановилось, а разум отказывался верить в происходящее. Комната превратилась в ночной кошмар, из которого не было пробуждения.

Внезапно что-то вспыхнуло в моей груди – ярость и отчаяние смешались воедино, превращаясь в неведомую мне силу. Со всей оставшейся мощью я ударила его ногой, надеясь хоть немного ослабить хватку. Он вскрикнул и на миг ослабил захват.

– Ах ты сучка, – он ударил меня по лицу и сжал, оголив свое мужское непристойное хозяйство.

Этот краткий момент я использовала, чтобы вырваться из-под его тяжести. Кровь молотом ударяла в виски, я почувствовала боком матрас и, не раздумывая, попыталась сползти к полу, чтобы добраться до двери.

– Отпусти меня, урод, – кричала я в истерике, – я убью тебя!

Он снова схватил меня, его руки тянули назад с немыслимой силой. Я ощутила панику с новой силой, и мое дыхание превратилось в рваный шепот.