– За что? – разозлилась я.

– Ты лучше, чем она, – пожала плечами Амели. – В первый день моего прибытия в общину Фрида подговорила Грегора подсыпать мне порошок в пиво. Мне еще никогда не было так плохо, они почти оставили меня умирать на дороге, пока я извергалась блевотиной.

Стало ясно, почему Амели решила свалить из этого свинарника. Люди в общине казались невинными, но душа их прогнила, подобно навозной яме, находиться рядом с которой просто невозможно.

– Не стоило нам уходить, – взбунтовалась я, – Фрида хотела от нас избавиться, и у нее это получилось. Нам следует вернуться и указать ей на ее жирное место.

Амели промолчала. Я не знала, поддерживает ли она мои слова или считает их совершенно глупыми, но она молчала, сомнительно глядя в небо, словно оно могло дать ей ответ на мой вопрос.

Я невольно коснулась ее руки, она была такая маленькая и белая, как у ребенка, но именно эта самая рука спасла меня от Виктора прошлой ночью. Амели знала, что удар в голову убьет Виктора. Она могла ударить его в любое другое место, чтобы обездвижить, но она ударила именно насмерть. Имеет ли она какие-то свои счета с этим козлом или просто так сильно решила отомстить за меня?

– Ты убивала раньше? – голос Амели прекратил наше долгое молчание.

– Никогда. – Призналась я. – А ты?

– Дважды, – она ответила кратко, продолжая вглядываться в небо.

Я знала, что для Амели воспоминания – больное место, лишний раз заставлять ее испытывать волнение я не хотела, но этот разговор начала она.

– Я убила женщину, которая целилась в мою голову из пистолета, – вдруг решила поделиться Амели.

– Из-за того, что ты заражена? – пыталась угадать я.

– Из-за того, что мы любили одного мужика, – отрезала она и вновь отвернулась.

Амели никогда не делилась со мной ранее чем-то откровенным. Я не знала ничего о ее семье, о бывших отношениях, о том, как она оказалась в общине.

Я рассказывала ей о себе все, стараясь казаться добродушной, в то время как от нее я слышала лишь одну единственную историю: воспоминание о зараженной женщине, которая убила на глазах Амели своего ребенка. То самое единственное воспоминание, что вернуло ей разум.

– Ты никогда не говорила о своей семье, – решила я сменить тему, но она, судя по всему, проигнорировала все мои слова.

– А вчера я убила снова, – ответила Амели совершенно иное, что не имело никакого отношения к ранее сказанному мной. – Я ненавижу Виктора, я рада, что он мертв. Я специально ударила его в голову, хотя стоило для начала отрезать ему яйца.

Амели достала из кармана пачку сигарет. Я не видела раньше их у нее, кажется, ночное происшествие заставило ее нервничать слишком сильно, отчего моя спутница решила даже закурить.

Она подожгла сигарету, вдыхая черный дым в свои легкие, словно это могло помочь ей расслабиться, и вдруг посмотрела на меня.

– Ты готова убить? – спросила она так грубо, словно речь шла о моей смерти.

Я задумалась, торопиться с ответом мне не хотелось, но я понимала, что речь идет о Фриде.

Я не считала Фриду плохой женщиной, но она поступила очень подло и, кажется, делает это постоянно, учитывая рассказ Амели о Грегоре и странном порошке. Чего же этой женщине не живется спокойно?

Я не знала, заслуживает ли она смерти. Кто я такая, чтобы решать это? Однако в ту ночь Фрида не задавалась тем же вопросом, когда надоумила Виктора изнасиловать меня спящую, учитывая, что мне даже нет восемнадцати лет.

Я понимала мысли Амели. Возвращаться за местью просто так – глупо. Решать проблему нужно кардинально, либо забыть об этом и не тратить на жирную Фриду свое время. Но что-то в глубине души настолько задело мои чувства, что я сама не поверила в то, что сказала:

– Готова! – крик вырвался из моего рта, словно долго ждал этого момента.

– Возможно, это станет твоим ночным кошмаром до конца твоих дней. – Решила напугать меня Амели, будто хотела отговорить. – Возможно, твоя совесть будет мучить тебя вечно.

Я усмехнулась.

Слова Амели показались мне шуткой, хотя она говорила на полном серьезе. Я вновь поймала ее взгляд, он был наполнен решимостью, которая, кажется, пронзала меня насквозь. Мне даже показалось, что если я откажусь, Амели все равно отправится обратно и убьет Фриду.

– В отличие от тебя, я – не бессмертна, – наконец, решила ответить я с хитрым тоном в голосе. – Точнее, я не знаю. Но, если я могу расти, значит, могу и стареть.

– Хочешь сказать, твоя совесть не будет мучить тебя вечно? – Амели улыбнулась, и я заметила, как ее излишняя серьезность отступила.