– Это же действительно какой-то бред, так не бывает! Люди всю жизнь в лото играют, и на тебе – шиш с маслом, а тут случайно схватил чужой пиджак и стал миллиардером. Вообще-то, честно говоря, история мерзкая вышла, я согласился подхалтурить экспертизой, а что вышло! Нет, не так, решил подхалтурить и на тебе, все вскрылось! Так вернее и правдивее будет сказано! А с другой стороны, не согласись я на это, и мог всю жизнь с рогами проходить… Да и сколько с ними хожу-то, одному Богу известно. В общем, попал как кур в ощип! То, что назад пути нет, это естественно, вот только, дай бог, чтобы Петр помог, а там уж…! – ходил по кругу и рассуждал я.

Всю ночь я ворочался на диване, но сон так и не шел. Вставал, то пил чай, то воду из-под крана, то снова чай, и питье давало о себе знать – как по расписанию я ходил в туалет туда-сюда.

Петр приехал через два дня ближе к ночи на арендованной автомашине. Я уже весь извелся, ожидая его. Он предложил выпить вина, и я согласился, хотя я алкоголь никогда не любил и употреблял крайне редко даже в торжественных случаях. То, что я выпивал недавно у этого Роберта и сейчас здесь, для меня это было уже слишком часто.

Я все же рассказал Петру всю историю со всеми подробностями, а он молчал, молчал и только смахивал пот со лба. Затем он достал из спортивной сумки сверток, положил на стол, а затем развернул. Там лежало четыре пачки долларов США, паспорт для меня, новый паспорт с чужими данными, в котором значилось: Алексей Федорович Сидр. Это было нечто – Сидр, не Иванов, не Петров, не Сидоров, а Сидр, во как! Ну хотя бы какой-нибудь Либерзон или Бельдыев, но нет, именно Сидр! Да еще и из Молдавии, рожденный в городе Кагул. Это был край, я – молдаванин из Кагула!

– Так, смотри, паспорт реальный, только человек давно пропал куда-то, работал у меня, ну да ладно, бог с ним! Сейчас я сделаю твое фото, и мы его аккуратно вклеим, а сейчас пошли! – сказал Петр, и я поплелся за ним. Мы зашли в просторную ванную комнату, он усадил меня на табурет, покрыл плечи полотенцем и достал электрическую машинку для стрижки. Я было воспротивился, но увидев, как он строго взглянул на меня, повиновался. Он быстро справился с моей густой шевелюрой, будто всю жизнь был этаким заправским цирюльником, смахнул все на пол и, улыбаясь, сказал:

– С Вас пятьсот рублей, господин Сидр! Мы оба расхохотались и вернулись в комнату. Он опять уехал рано утром, и я остался один. Я спал, читал, гулял в раздумьях и даже накидал карандашом несколько рисунков на тему таитянских девушек и кубизма.

К ночи приехал Петр с каким-то человеком по имени Мустафа, как оказалось, он был татарин, родом из Крыма, а работал в Москве. Петр отдал мне паспорт, где была аккуратно вклеена моя фотография с лысой головой. Затем отправил Мустафу отдыхать, мне же сказал, что у нас еще много дел. То, что происходило дальше, мне даже страшно было представить. Это и вправду ни в сказках, ни в страшных историях не расскажешь.

Мы с Петром перешли на кухню, и он закрыл все двери на ключ. Затем постелил на стол новую белоснежную простынь и, достав из сумки целлофановый пакет, выпотрошил из него содержимое.

– Давай так, ты не будешь задавать никаких вопросов, а просто сделаешь так, как я решил, потому что ты и так мне уже доверился. Хорошо?

Я лишь вздохнул и виновато кивнул головой. Это и вправду был какой-то сюр.

Петр положил на ткань готовый шприц с прозрачной жидкостью, большой послеоперационный пластырь, налил в стакан спирта и сказал:

– Давай сюда свой камень!

Я достал из кармана «Кохинур», положил на стол, будто это была какая-то нелепая безделица, типа брелока. Петр взял его и опустил в стакан со спиртом. Потом посмотрел на меня, налил и в другой стакан спирт, разбавив его наполовину водой. У меня заколотилось сердце, а он пододвинул стакан и негромко сказал:

– Пей давай!

Я послушно взял, выдохнул и практически залпом выпил содержимое, хотя там было граммов этак двести, не меньше. Через пять минут я был в абсолютном хмелю.

Петр заставил меня снять штаны и трусы. Не удивляясь уже ничему, я это сделал и стоял перед ним без трусов, как на медкомиссии в военкомате. Друг попросил повернуться к нему спиной, что я и сделал. Он сбоку пропальпировал мои ягодицы и сказал:

– Ложись на диван на левый бок!

Я лег и затаился, как мышонок. Петр воткнул мне в задницу шприц, и я чуть не завыл от боли.

– Ну, больно же, ё-мое!

– Ну извини, я не медсестра из санатория! Я вколол обезболивающее, погоди немного.