— Я не ожидала, что может быть так, — растерянно ответила Мисси. — Анна никогда не говорила прежде о том, чем занимается ее мать.

— Она русская, — мягко произнес Иоганн. — Неважно, когда ее семья покинула Россию — до прихода коммунистов или после. Неудивительно, что они так хлопочут о судьбах соотечественников, которые находятся в плену.

— Но все же говорить об этом при штурмбаннфюрере Йозеле ей не стоило, — заметила резко баронесса. — Его неблагодарная работа связана с надзором и инспекцией лагерей, и у него совершенно другое мнение о пленных. Анна никогда не встречалась с этими животными, а штурмбаннфюрер часто бывает в этих ужасных местах. Представляю, какие нервы нужно иметь, чтобы работать с ними! Посоветуйте своей подруге быть осторожнее впредь. За подобные дела можно попасть под подозрение и столкнуться с множеством неприятностей. И вам следовало быть аккуратнее в выборе приятельниц, Мисси… Русская, пусть и нашего круга, всегда останется русской! Вы же слышали, ее брат отказался от чести служить в армии Германии и сейчас прохлаждается в Париже, в то время как доблестные сыны нашей страны проливают кровь, уничтожая жидобольшевистскую угрозу для всего мира. И это при том, что мы оказали им помощь в то время, когда большевики едва не схватили их в Каунасе! Такова благодарность!

— Мама, я прошу тебя! — резко прервал Рихард мать. — Я понимаю, что сейчас все переживают из-за окружения под Сталинградом, но не стоит так явно отчаиваться и выказывать свое раздражение. Штурмбаннфюрер был тоже не совсем прав. Русские — военнопленные, и по общепринятым человеческим нормам, заслуживают хоть какой помощи, раз от них отказалась собственная страна.

А потом обратился к Мисси:

— Мне нужно проводить дядю в его комнаты, Мисси, Вы не составите мне компанию? Я буду весьма признателен вам за это.

Лена заметила, как просияла вмиг Мисси, когда получила это предложение. В сердце тут же кольнуло острой иглой, едва заметила, как скользнули пальцы немки по рукаву мундира Рихарда в мимолетном жесте благодарности. Что ж, это только к лучшему, что Рихард мог заинтересоваться ослепительной Мисси. Русская всегда останется русской, так сказала баронесса, покинувшая комнату последней с довольной улыбкой на лице. Но все же, интересно, как это могло бы быть, если бы они были одной национальности с Рихардом? И если бы она была здесь не служанкой, а гостьей, в таком же удивительном длинном платье, как у Мисси, и с такими же аккуратно уложенными волнами волос? Смотрел бы на нее Рихард с таким же восхищением, как смотрел сегодня на Мисси? Сел бы рядом с ней за ужином, как сидел рядом с Мисси? И пригласил бы ее танцевать наравне с другими гостями, которые кружились в вальсе возле этой рождественской елки?

А потом Лена принялась гасить на ели почти догоревшие свечки и вспомнила последний перед войной праздник Нового года, который провела вместе с семьей, приехав на четыре дня из Москвы. У них в большой комнате тоже стояла ель, украшенная стеклянными шариками, бумажными гирляндами и ватой. Об этом позаботился Коля, сумевший вырваться в отпуск к родным из Перми. Стол на праздник был не так богат, как у немцев — всего лишь отварной картофель, запеченная курица, соленья и маринады как летние заготовки и мамин яблочный пирог. Но это была не светская вечеринка, как в Розенбурге, а скорее — домашние посиделки. Единственными их гостями были Соболевы, потому что была очередь Дементьевых устраивать праздник. И Лена помнила, как они веселились тогда все, когда встречали 1941 год, который обещал столько перемен обеим семьям. Кто же знал тогда, что перемены эти будут именно такими?

За спиной Лены в отражении окна мелькнуло что-то, и она испуганно повернулась, едва не оступившись из-за резкости движения. Рихард, незаметно в это время приблизившийся к ней, протянул руку, чтобы поддержать, но девушка отступила от его ладони, сделав вид, что не заметила этого жеста. Ей не хотелось, чтобы Рихард трогал ее. Не сейчас, когда Лене необходимо было выстроить между ними стену, разрушенную так незаметно для нее самой в последнее время.

Лена стала спешно ходить по комнате, собирая на поднос посуду, потом вспомнила, что так и не погасила все свечи и вернулась к елке, оставив на какое-то время поднос с бокалами. Хорошо, что Рихард не видел этих суетливых движений, выдававших так открыто ее волнение. Он стоял спиной к ней у патефона и перебирал пластинки, а потом запустил одну с плавной мелодией какой-то немецкой песни. Замурлыкал женский голос в патефонной записи.

— Ты не возражаешь? — показал Рихард Лене сигарету, когда поймал ее мимолетный взгляд. Она только пожала плечами резко в ответ и вернулась к уборке. Все что угодно, лишь бы не смотреть на него. Такого по-домашнему расслабленного в распахнутом мундире и расстегнутом вороте рубашки. Совсем не тот собранный и застегнутый на все пуговицы немец, которого она видела недавно в этой комнате.

— Не смогу уснуть сейчас, — так и не закурив почему-то, продолжил говорить Рихард, не обращая внимания на ее явное нежелание поддерживать разговор. — Это как у детей бывает — они перегуливают определенный час, и все, сон как рукой снимает. Нужно ждать. Вот так и у меня. Хотя я в последнее время частенько мучаюсь бессонницей. Подумаю даже, не перевестись ли мне на ночные вылеты, раз так происходит…

Лене вдруг захотелось, чтобы он ушел. Сейчас же. Куда угодно. Хоть к Мисси. Хотя нет, пусть уходит к себе в комнаты и читает книги, которые принес сегодня в комнаты из библиотеки. Но только пусть уходит! И держится подальше от нее.

Движения становились резче и суетливее из-за нервозности, которая никак не желала уходить. Один раз Лена даже стукнула бокал о край подноса, когда переставляла его со столика. Пришлось попытаться успокоиться, иначе она точно разобьет хрусталь, а завтра ей влетит от фрау Биргит и от баронессы в придачу.

— Ты сегодня была молодцом, справилась со всем, — похвалил ее Рихард, перескочив на другую тему. — Я боялся, что в одиночку будет сложно, но ты молодец. Позволь, я помогу тебе…

Лена даже не подозревала, как близко он снова стоит к ней, не расслышав за звуками музыки его шаги. От голоса, прозвучавшего чуть ли не над ее головой, даже мурашки пробежали вдоль позвоночника, настолько она нервничала сейчас. Рихард взялся за один бокалов, чтобы перенести тот на поднос, но Лена успела обхватить ножку и буквально вырвала хрусталь из пальцев немца.