Лена наблюдала за всеми этими последними приготовлениями со стороны, пытаясь за легкой улыбкой и притворным интересом скрыть чувства, что бурей ходили в ней сейчас. Она даже не особо вслушивалась в разговор Рихарда, отца Леонарда и бургомистра с женой, которые сидели с ними за одним столом на площади. До нее долетали только обрывки фраз, которые она даже перестала ловить и переводить мысленно, когда наконец-то заиграли музыканты, и на помосте закружились первые парочки.

Но взгляд то и дело возвращался к Рихарду. Она не могла не смотреть на него, сидящего к ней так близко, что порой они случайно соприкасались под столом локтями или ногами. И тогда ее в очередной раз захлестывало волной эмоций.

Невыносимое желание снова почувствовать кожей прикосновение его кожи, ощутить мягкость его волос и твердость мускулов под своими пальцами, утонуть в водовороте его страсти. Сплестись с ним руками и ногами. Раствориться в нем, чтобы никогда не расставаться. Быть с ним. Стать его.

Отчаяние от того, что этого никогда не будет. Потому что она сама откажется от этого.

И страх, что вот-вот наступит момент, когда этому суждено будет случиться.

— Тебе подлить еще? — отвлек Лену от размышлений Рихард, показывая на бутылку белого вина рейнских виноградников, которую Берта принесла из погреба гостиницы «специально для господина Ритца». Ему пришлось приблизить свои губы прямо к ее уху, чтобы перекричать музыку, и от его дыхания, которое легким ветерком пробежалось по ее коже у Лены даже мурашки побежали по телу. Она повернула голову и буквально утонула в его голубых глазах. Захотелось склонить голову еще буквально на какие-то несколько сантиметров и коснуться губами его губ.

— Не смотри на меня так, мое сердце, — проговорил Рихард, подливая вина в ее бокал. — Иначе нам придется уйти отсюда гораздо раньше, чем я планировал…

Лена поспешила отвести взгляд в сторону, зная, что он легко прочитает ее мысли. Она услышала, как Рихард тихо рассмеялся. Он накрыл ее руку, лежащую на столе своей ладонью, и пожал легко и мимолетно. Но в этом пожатии, когда его большой палец ласково скользнул по ее коже, было столько всего невысказанного, что Лена даже засмущалась своих мыслей и поспешила сделать глоток. И замерла настороженно, когда заметила, как пристально за ними наблюдает отец Леонард, занявший место напротив. Вспомнился тут же их разговор в церкви, и ее настроение чуть угасло.

— Вы еврейка? — спросил он тогда, и Лена не нашлась сразу, что сказать, оторопев от такой прямоты. Он помолчал немного, разглядывая ее свысока своего положения, а потом продолжил, немного смягчив тон своего голоса. — Вряд ли еврейка. Нет схожести. Даже примеси нет. А я повидал немало евреев и их полукровок, и знаю, что говорю. И вы действительно очень близки к арийке внешне. Кто же вы, фройлян? Что не так здесь? Почему вы не пройдете проверку в штандесамте [64] ? Я бы без вопросов провел церемонию для любого другого, но Рихард — гауптман люфтваффе, элита войск Германии. И он мне дорог. Можно сказать, он вырос на моих глазах. Его брак будет проверен досконально, если кто-то узнает. Я не хочу оказать господину Ритцу медвежью помощь. Вы коммунистка? Но штандесамт просит только подтверждение чистоты крови, а не помыслов. Поэтому я не могу не задавать вопросы, вы ведь понимаете меня, фройлян?

Нет, Лена его толком не понимала. Священник употреблял слова, которые ей прежде не встречались в речи, и она пыталась разгадать в общем смысл его длинной речи. И выбрала из всех вопросов самый последний.

— Вы правы, я коммунистка, — проговорила она, сама не понимая, зачем признается сейчас ему, и удивилась, когда священник вдруг улыбнулся.

— Мы немного схожи, верно? Оба страдаем сейчас из-за своей веры, пусть у нас разные идеалы, — и тут же посерьезнел. — Но все-таки это не меняет сути. И я все больше убеждаюсь, что сейчас больше минусов, чем плюсов у вашего решения, фройлян. Если вы думаете, что брак с офицером люфтваффе защитит вас сейчас, вы ошибаетесь. Я видел десятки — десятки! Только вдумайтесь! — подобных историй, когда ни арийское происхождение мужа, ни его статус не спасали, а только тянули на дно. Обоих, фройлян.

Брак с офицером люфтваффе.

В этот раз ошибки перевода быть не могло. Лена четко поняла эти слова, которые на какой-то миг решили ее дара речи. Она могла только смотреть на священника, широко распахнув глаза, и слушать каждое его слово.

— Простите, что задаю такой нескромный вопрос. Я не хочу оскорбить вас и заранее прошу прощения, если сделаю это, но… Вы в положении? Тогда все вопросы уйдут сами собой, потому что дети должны рождаться в браке.

Подтверди Лена предположение священника, и их разговор сложился бы иначе. Но она только покачала головой. Священник вздохнул, потом занял место на скамье рядом с Леной и взял ее руки в свои ладони.

— Тогда я советую вам обоим еще раз подумать хорошенько, фройлян. Решение увенчать свой союз браком похвально. И при других обстоятельствах я бы приветствовал его обеими руками без раздумий. Если вам нужно укрытие, я готов его представить, — Лена не могла не взглянуть на своего собеседника при этих словах и поняла, что он действительно говорит откровенно сейчас. — У меня есть возможности помочь вам. Это не ловушка, фройлян. Я знаю, вы видите меня впервые, но вы можете верить мне. Все, что происходит в этих стенах, остается именно здесь, как бы того ни хотело управление СС. Я сейчас рискую гораздо больше, на мой взгляд, доверяясь вам. И если вы решили вступить в брак защиты ради…