Его рука сжала мое запястье, и он послал адскую боль по моим рукам и груди — еще один волшебный трюк. Я был вынужден отпустить его, и он использовал это время, чтобы увеличить расстояние между нами, насколько это было возможно.

— Борись со мной как мужчина и не убегай, как побитая собака, — крикнул я, но он не обратил на меня никакого внимания. Ладно, ты сам напросился на это.

Я прибавил шагу, пока не оказался почти у него на пятках, и, наконец, сумел схватить его за футболку. — Попался.

Я дернул его назад, так что он приземлился прямо у моих ног, но на этот раз я не стал ждать. Нет, я бросился на него.

20

АЛЕКСАНДР

Я положил одну руку ему на голову, другую на челюсть и изогнулся, желая оторвать ему голову — в буквальном смысле.

Кости сломались, и я улыбнулся, когда его кровь закапала с моего подбородка на его щеки.

Он знал, что битва проиграна, знал, что сейчас умрет.

Флавиан закричал, когда боль стала невыносимой.

Наша кожа, все наше тело могло выдержать гораздо больше, чем у обычной ведьмы. Потребовалось значительно больше силы, чтобы серьезно ранить нас, поэтому я вложил все свои силы в свою последнюю жестокость.

— Ты сам это сделал, — усмехнулся я.

Я был так поглощен своей яростью, что не почувствовал странного сердцебиения, пока оно уже не застучало прямо перед нами.

— Отпусти его прямо сейчас, — в ярости закричала Пенелопа. Она собиралась броситься ко мне, но мое рычание заставило ее остановиться.

— Не смей вмешиваться. — Мои слова были тихим, непреклонным предупреждением.

Наши взгляды встретились, и я увидел неподдельный ужас в ее глазах.

Она переводила взгляд с одного на другого, определенно задаваясь вопросом, что привело нас к этому моменту, и обдумывая свой следующий шаг.

— Александр, убери свои руки от моего брата, или весь мир узнает, что ты трахаешься со своей студенткой, — произнесла она с убийственным хладнокровием. Я сделал паузу. Откуда она узнала?

Пенелопа всегда была очень проницательной, но как она могла сразу заключить из нашей ссоры, что у меня был роман? Ни за что, черт возьми.

— Чушь собачья. Все будут называть тебя ревнивой бывшей невестой, которая не приняла отказа. — Я повернул его голову еще сильнее, и она уже собиралась броситься на меня, но мой смертоносный взгляд заставил ее остановиться.

Пенелопа дрожала всем телом, воздух был пропитан потом от страха. Я не планировал, что она станет свидетельницей моей разделки, но, в конце концов, мне было все равно. Я ничего ей не был должен.

— Поверит ли в это и весь мир, когда почувствует связь между тобой и ней? — Я замер. Что она сказала?

— Ты этого не почувствовал, не так ли? Эйвери Джеймс — твоя пара.

Моя хватка на челюсти ее брата ослабла, но я не отпустил его.

Если это было правдой…

Душа партнера — это идеальный кусочек головоломки для вас, и независимо от того, сколько раз вы перерождались, вы всегда найдете способ вернуться друг к другу. Это то, чего хотела судьба.

Я никогда не думал об этом, потому что в каждой из своих жизней она была человеком, а люди и волшебные существа не могли быть парой. На самом деле, я всегда думал, что мы каким-то образом прокляты, что судьба хочет наказать нас.

Возможно, от нашей любви, от нашей потери зависело гораздо больше, чем мы думали. Но ради чего все эти страдания?

Мы любили друг друга снова и снова. И каждый раз мне приходилось наблюдать, как она умирает.

Нить в моей груди, переплетенная зеленым и синим, зашевелилась. Я воспринимал это только как символ нашего прошлого, материал становился сильнее с каждым разом, когда я видел ее снова.

Но, возможно, это и было тем подтверждением, доказательством, которое я искал. Я мысленно провел по нему пальцем и вздрогнул от вызывающего привыкание ощущения молнии, прокатившейся по моему телу. Эйвери, моя пара…

Но связь между нами еще не закрепилась; у нас не было душевного откровения — священного момента осознания, принятия решения за или против этой связи.

Возможно, так было лучше, подумал я. Черт возьми, каждый смог бы учуять нашу древнюю, неумирающую связь. Даже мои родители, которым никогда не разрешалось знать об этом. Если Эйвери попадет в поле их зрения, быстрая смерть станет подарком, от которого она не сможет отказаться.

Мой пульс бешено колотился, а дыхание стало неровным. Нет, этого не могло случиться. Брачным узам не разрешалось закрепляться; это было бы смертным приговором.