«И на хера ему этот вокзал? – думал криминальный лидер. Его всегда раздражали непонятки, но одновременно главный авторитет любил немного адреналина в крови. Может, славянин полный идиот?.. Он тут же отсек эту мысль, так как речь шла о конкретной сделке – покупке вокзала Кора-Болта со всеми прилегающими территориями за пятьдесят миллионов долларов. Идиоту трудно было бы сформулировать такое предложение. Особенно с подробным планом местности и БТИ. Умей подумал, что за русским может кто-то стоять, из местных олигархов или русских пацанов. Но и на этот вопрос ответом была полная пустота. – Послать на хер? – размышлял Умей. – А вдруг правда? И он этот местный вокзалишко, куда ни один приличный поезд не ходит, отдаст за полтос лямов?!» Желание впустить в свою кровь адреналин оказалось сильнее возможных рисков, а именно – жесткой провокацией от государства, от доброжелательных сородичей по бандитизму и много кого и чего еще, что невозможно просчитать.

Они встретились в его новеньком клубе «Платина».

Охрана позвонила Умею, и главный доложил, что с русским приехала женщина, которая будет оказывать помощь в переговорах.

– Похер, – согласился Умей.

– У них с собой ящики! Полный грузовик.

– С тротилом? – засмеялся наполовину киргиз, наполовину китаец. – Большие ящики?

– Большие… Только в ящиках золото. Много золота. Очень много золота.

Интрига нарастала, адреналин впрыскивался в кровь, Умей аж выскочил из кресла, сделанного по спецзаказу, точной копии кресла Слая, американской суперзвезды Сталлоне, сыгравшего главного героя в блокбастере «Рембо. Первая кровь». Одно только кресло обошлось бандиту в сто тысяч баксов, а диван рядом… Вот и бандит ощущал сейчас себя в роли Рембо. Но он тут же подумал, что Рембо, как и всякий солдат, будь даже элитный вояка, почти всегда неумный в реальной жизни. Старый Вито Андолини, сидя в своем кресле, подмял под себя всю мафию… Умею пришло в голову, что в переговорах, возможно, не военный будет главным, а женщина, с ним прибывшая. Может, поэтому никаких следов о военном он не сыскал… Ему становилось все любопытней. Если что, то в озере появятся две новые водоросли, а если срастется…

Умей оказался прав. Мозги у него имелись, и пользовался он ими с отличным КПД и оперативностью.

– Запускать? – еще раз спросил начальник охраны.

– Давай.

– Обоих?

– Обоих.

– С ящиком?

Умей сдержался, так как не хотел показаться гостям взвинченным.

– С ящиком, – ласково подтвердил он. – Остальные проверяйте!

А ласковый Умей хуже зверя. Начальник охраны в мгновение взмок и потом сожрал прачку валидола.

Она сразу сказала, что сделка ее. Коротко. Без представлений и улыбок, положенных на переговорах. У нее были бледно-голубые глаза. Она по-восточному опустила их ниже линии горизонта, приоткрыла прекрасной формы губы и больше не проронила ни слова. Муж открыл замки ящика, поднял крышку, стянул поролоновую накладку – и сияние золота затмило льющийся в окно солнечный свет.

Говорил только русский. Он назвал ее Ольгой, сказал, что он ее муж и представитель на сделке.

– Предложение моей жены, – начал Протасов, – таково: мы платим вам пятьдесят миллионов долларов советским золотом три девятки и покупаем вокзал в Кора-Болта… – и замолчал.

– Всё?

– Нужны еще вводные?

– Что будете делать с вокзалом?

– Мы же не спрашиваем, что вы будете делать со зданием, купленным в Бруклине.

– А вы понимаете, кто я?

– Да.

– А кто покупает за пятьдесят то, что стоит пять?

– Мы.

Умей не знал, к чему придраться. Сегодня его мозг хоть и работал на все сто процентов, но… Вероятно, его смущала русская женщина с открытой шеей, на которой висел простенький крестик на нитке. Он глядел на ее полуоткрытый рот и хотел было тотчас отказаться от сделки, чтобы в VIP’е клуба забить ее до смерти своей драгоценной цацкой. Но еще он подумал, что цена этой женщины вдесятеро превышает цену «Ока Азии», а тут еще русский предупредил:

– Там в ящике с золотом одна чушка не золотая, а сделана из тетрила. Неправильные мысли и выводы приведут к тому, что от Кора-Болта ничего не останется. Ни нас с вами, ни жителей – только расплавленное, никому ненужное золото.

– Вы знаете кто мы? – на прощание спросила Ольга.

Умей не знал, но выдавать себя не хотел. Вместо ответа он просто надменно улыбнулся.

– Если в ящике все нормально, то сделка состоялась, – заключил криминальный авторитет. – Документы с юристами пришлют в банк, дело техники… А вы оставшееся золото.

– Нас устраивает, – согласился Протасов.

Она первый раз за переговоры подняла глаза и посмотрела на мужа. И столько в ее взгляде было чувственности, что Умей понял: впервые в жизни он не получит того, чего хочет. А потому на прощание сказал:

– Да, совсем забыл… От всех доходов вокзала, нынешних и будущих, вы платите мне двадцать процентов!

– С нашей собственности? – удивился Протасов.

– Вы же знаете, кто я. Сделка состоялась. Я как бизнесмен ее не нарушу…

– В чем же дело?

– Мне все в этой стране платят. Вы же говорите, что знаете, кто я… Я, если хотите, киргудза, ее глава. Типа, в Японии якудза, а в Киргизии – киргудза. Все платят якудзе, и все платят киргудзе… А самое главное – вас никто не трогает. Ни криминал, ни менты, ни спецы. Никто!.. – Бандит смотрел на Ольгу жадно, как крокодил на антилопу. Сейчас же бы раздел догола и облизал с головы до пят. Он захохотал, стараясь восстановить психологическое преимущество. Но глаза гюрзы даже улыбаться неспособны.

– Согласны, – ответил Протасов.

Они встали и вышли в сопровождении охраны. Сели в «Ладу» девятой модели и выехали с территории клуба. За ними – грузовик с грузчиками…

С бумагами уладили за неделю, сделка вступила в силу, и Протасов уехал в Японию, где в течение месяца разговаривал с представителями якудзы – как в воду Умей глядел, – а значит, государства, о разработке и поставке скоростных поездов в Киргизию.

Этим разрисованным змеями и драконами ребятам он представил финансовые гарантии Швейцарского национального банка на один миллиард долларов, после чего были совершены необходимые ритуалы: поход в местную баню, смакование брюшка тунца, проданного на аукционе за два миллиона долларов баснословно дорогому ресторану, принадлежащего ей же, якудзе, выпивание моря саке, посещение токийского башо, большого турнира по сумо, где ёкодзун заканчивал свою карьеру поединком с одзеки, после чего подарил Протасову пояс великого чемпиона, ручного плетения, весом двадцать килограмм.