А дощечка не опустела и на половину.

Погладив живот, я слегка отодвинулась от стола и случайно соприкоснулась взглядами с Садэром. Руку мигом убрала с живота, будто меня поймали на краже.

— Я… больше не могу.

Попыталась сказать твёрдо и серьёзно, а вышло по-детски жалобно, прям про себя стыдно стало.

— Ты мало ешь.

Заметил мужчина, подперев щеку рукой и сосредоточившись на мне. С лёгкой меланхолией в глазах.

— Ну… я и мельче вас буду, — пожала я плечами, уже собираясь покинуть эту весёлую компанию. Глаза после тяжёлого дня и богатого на впечатления и сытного ужина просто закрывались без моего позволения.

— Мельче… — повторил себе под нос мужчина и опять задумчиво осмотрел меня.

Этот взгляд проникал под кожу, внутрь.

Туда, где было запрещено всем. Особенно мужчинам, к сердцу.

"А вот люди были хорошими умельцами в таких начинаниях, как "сделай из ничего, что-то конкретное"."

Давина Фиалковски

— Садэр…?

С Бельяром мы столкнулись у конюшни. Не сказать, что случайно. Но я и не хотел верить, что друг искал разговора по душам. Не до этого сейчас было.

Ночь отпустила свою темную шаль над долиной и укрыла небо тысячью маленьких бусин под названием звезды.

Молча кивнув на вопросительно поднятую бровь друга, я первый покинул душное помещение со специфичным запахом сена и животных. Слыша за спиной тяжелые шаги медведя, завернул в сторону заднего двора. Там, за широкими стенами таверны, не так сильно горланили музыканты, да и трава почти растянулась как пушистый ковёр, напоминая, что пришла весна.

Опустившись на прохладную землю, я спиной почувствовал, как Бельяр совсем не грациозно упал рядом, уперев локти на полусогнутых коленях.

Мы замолчали…

Была ночь, тишина и краткая иллюзия уединения.

В таверне же нелюди продолжали веселиться. Местные, постояльцы… Все они пили от души, ели и гуляли так, как будто в последний раз.

Праздник Весны, сегодня многие восхваляли Дьяру — младшую дочь Хранителя Неба, Ардана.

В него верили как нааги, так и оборотни. В особенности Хранителя Неба почитали драконы, гаргульи и мой народ… Шаады.

Он считался одним из пятерых Древних Хранителей нашей системы миров.

Поэтому немудрено, что все расы относились почтительно к Ардану и к его братьям и двум сестрам.

А вот детей Древних Хранителей почитали исходя из культа, где было распространено их влияние. Дьяру почитали только здесь — в Изумрудной Долине.

Люди, оборвозлчи другие не особо считали эту Хранительницу настолько важной. Здесь тоже не был построен даже храм для неё, и тем не менее местные сегодня пили в её честь.

По легенде они считали, что именно в горах Бегалии, что граничили с долиной, Дьяра когда-то, сбежав из дома отца, спряталась и долго плакала. Никто не знал причины её горя, а отец не мог её найти. По приданию, дочь Ардана проплакала 83 ночи и 85 дней, все её слёзы превратились в изумруды и осели в каменистых породах. Потом молодая госпожа без призвания исчезла с этих земель. Аккурат когда пришла весна. Льды растаяли, и местные начали находить здесь изумруды.

Со временем из маленькой деревушки здесь созрела настоящий долина. Которая процветала благодаря волшебным слезам дочери Хранителя.

Так вот и пошла традиция среди местного люда по весне праздновать День Урожая, да только не только фруктов и овощей, а именно изумрудов.

Чертовщина не иначе, но местные горы не иссекали от этих минералов, и именно они в период войны спасли наагов от поражения.

Кто знает, может быть, Дьяра и вправду когда-то проронила на этих камнях свои слёзы. Узнать бы ещё по какой причине.

А пока… Мои мысли вернулись к началу. К тому, что цепляло взгляд и ранило душу с самого прибытия в Долину.

Здесь кипела жизнь. Мирная жизнь. Здесь бегали дети, не опасаясь куда ступить, чтобы не напороться на артефакты пришлых.

Женщины развешивали постиранное пёстрое бельё в дворах, и пахло вокруг, как ни странно, румяным хлебом, а не снадобьями от боли и кровью.

Пожалуй, только в долине я осознал более-менее смысл слов «Война заканчивается…». Мы оттеснили уродов на гиблые земли и уж точно не собирались пустить обратно.

Столько лет службы в военных рядах. Столько погибших товарищей, столько стеклянных, мёртвых взглядов остались в моей памяти. И ради чего?

Этот вопрос зародил в моей голове картинку, девушки с красивыми грозовыми глазами и нежной фигурой.

"Ради неё."

Мелькнуло где-то внутри.

Ради того, чтобы эта девчонка дожила до сегодняшнего дня, чтобы пошла в академию, чтобы мы встретились.

Друг, замечая мою задумчивость, откинулся на траву, сунув руки под затылок и заглянув в ночное небо. Звуки гулянья отошли на второй план, сейчас же была ночная тишина и момент самопринятия.