Люди могли казаться Оррику, когда он был полон Второго Дыхания, медленными и неуклюжими, но схватка в целом, как и полагалось беспорядочному рукопашному бою, была быстрой, скоротечной. И кровавой. Оррик старался не отходить далеко от раненого Танмира, так что не был в её гуще. Пара вождей степняков, тоже, естественно, дваждырождённых, но из слабейших, только на ступени Детства, навалилась на Ранаха, не давая ему взяться за лук. Когда Оррик подхватил упавшее копьё сражённого врага и метнул его в натягивающего тетиву лучника, он заметил Заальбага, пытающегося не позволить нескольким степнякам окружить себя. Главный караванщик взмахнул рукой, произнёс волшебное слово и несколько возникших, словно из воздуха, летающих клинков пробили грудь одного противника, взмах сабли второго он ловко отбил тяжёлой плетью, но третий успел зайти сбоку и ударить по ноге шестопёром. Колени купца-чародея подломились и тут ему мог бы прийти конец — не появись рядом с ним и не сломай шею одному из его противников простым ударом кулака выскочившая откуда-то из-за спины Оррика Низария.

Дальше Оррик некоторое время был слишком занят, отбиваясь сразу от троих дюжих степняков. К тому времени, как последний из них рухнул на землю, сражение уже было решено. Наёмники выгодно отличались от обычных кочевников своим оружием и выучкой, но главным было превосходство в числе и умениях дваждырождённых.

— Никакой пощады! — проревел Ранах, забрызганный чужой и своей кровью с ног до головы, подняв за волосы отрубленную голову сражённого вождя. — Режьте этих предательских крыс!

Оррик обернулся туда где оставил Танмира, посудив, что дальше разберутся и без него — и оторопел, увидев чародея, лежащего на земле неподвижно, с закатившимися глазами. Оррик бросился к нему, но хотя на теле Танмира не оказалось новых ран, сделать было уже ничего нельзя.

*********

Заальбаг и Ранах, конечно, заявили, что вожди степняков попытались убить их первыми. Желающих спорить не нашлось. У Оррика были свои подозрения, всё более складывающиеся в определённую картину происходящего, но он слишком ценил свою голову, чтобы их озвучивать.

Это же отношение к собственной голове и стало причиной, того, что в один из дней Оррик, регулярно выезжавший теперь на разведку, поскольку степняков больше не было, повернул лошадей прочь от лагеря. Ездить приходилось много, так что никто не обращал внимания на его привычку брать заводную лошадь с собой, пока он оставлял часть своей поклажи и доставшуюся в наследство от Танмира палатку в лагере. Жаль, конечно, было бросать полезные вещи. К тому же, последние несколько дней пути до очередной горной долины, где ждал Аршабхат, форпост восточной страны против степи, могли оказаться рискованными для одинокого всадника — за последние несколько дней Оррику несколько раз попадалась на глаза какая-то крупная крылатая тварь далеко в небе, скорее всего опять грифон. Может, попировал незахороненными трупами после побоища у Города Неувядающих Тюльпанов и теперь следует за караваном, надеясь на новое угощение. Теоретически и степняки, успевшие вскочить на коней и ускакать, могли вернуться с соплеменниками. Но у Оррика совершенно не было желания проверять, верны ли его подозрения и есть ли у Заальбага желание сэкономить весьма существенную сумму, обещанную ему, Оррику, за охрану каравана. А уж добравшись до цивилизованных земель и не будучи окружённым со всех сторон наёмниками Ранаха, можно будет навести более подробные справки о том, с какими людьми он связался и решить для себя, лежит ли на нём долг мести. В караване его почти наверняка не хватятся до ночи, вряд ли сразу решат, что он сбежал, вряд ли решат разделить невеликий оставшийся отряд или рискнуть незаменимыми лошадьми Заальбага и Низарии, чтобы догнать…

Но всё же Оррик постоянно крутил головой по сторонам — поэтому и заметил вовремя подозрительные движения в высокой траве, по этим самым сторонам.

А заметив их, он развернул мерина и дал ему шпор, не тратя времени на размышления. Пары взглядов назад во время бешенной скачки оказалось достаточно, чтобы убедиться — такое решение было правильным. Общество караванщиков не сулило ничего хорошего, но было всё же предпочтительнее компании волков — да ещё такого их количества!

Оррик стиснул зубы от обиды на злую судьбу. Может, конечно, это местные волки собрались вдруг стаей минимум в полсотни, но, что куда вероятнее, их прежние преследователи, обойдя поля неувядающих тюльпанов десятой дорогой, вновь вышли на след каравана. А значит, на то, что от них удастся отвязаться, выехав назавтра по другому пути, не стоило ставить и ломаного гроша.

Погоня продолжалась недолго — на длинной дистанции стая может и загнала бы невыдающихся лошадей, но Оррик не успел отъехать далеко от каравана — и вовремя успел избежать окружения. Поняв, что перехватить его не вышло, волки разом оставили попытки. Так что Оррик — и его лошади — успели несколько перевести дух, к тому моменту, как из-за взгорка выехала Низария, на её прекрасной серебристо-жемчужной лошади.

— Возвращаемся к каравану! — Оррику сейчас было не до любезностей или подозрений. — Волки…

— Конечно, — не дала ему договорить Низария. Голос у неё был резкий, да и манера речи не очень-то походила на верную служанку. — Но по дороге тебе надо кое-что услышать. Если, конечно, не хочешь превратиться в волчий корм, так или иначе.

Заальбаг регулярно приглашал своих самых ценных и дорого оплаченных наёмников поужинать в его шатре вместе с Ранахом, пока Низания играла роль бессловесной служанки, подносящей присутствующим еду и выпивку. Не каждый вечер, а после смерти Танмира даже не каждый третий, но достаточно часто, чтобы такое приглашение не могло вызвать никаких особых подозрений.

На этот раз Заальбаг был весел — а Ранах мрачен, как и всегда.

— Насчёт волков ты не волнуйся. Пока мы настороже, зубы у них коротки.

Ещё дня три, ну по крайности четыре — и сможешь поглядеть на Четырёхцветные ворота

Аршабхата, помыться в настоящей бане, пообщаться с тамошними красавицами, а они, я тебе скажу, известны на весь свет. — Заальбаг даже причмокнул. — По части денег тоже можешь не беспокоиться, тебе отсчитаю первому, всё по обычаю, на первое утро после прихода.

Купец приложился к своему кубку:

— А вот вино у них так себе. Так что угощайся, пока ещё осталось домашнее.

Оррик хмыкнул и сделал большой глоток из кубка:

— Не забуду вашей щедрости.

Пока Оррик обгладывал рёбрышки невезучей степной антилопы и запивал вином, он казался беззаботным и уже слегка захмелевшим. Но на деле Оррик мог бы выпить всё, что оставалось в личном бочонке Заальбага, не утратив ясности ума. И сейчас он самым внимательным образом следил за своими сотрапезниками, стараясь не упустить ни малейших движений на их лицах. В конце концов, от способности угадать по поведению Заальбага и Ранаха, правду ли сказала ему несколько часов назад Низария, зависела его жизнь, что не менее важно, честь, а то и, чем бесы не шутят, то, куда он попадёт после смерти. У Оррика были сомнения насчёт того, будут ли ему рады хоть в одном из небесных царств, но вот в том, что предателей ждёт девятый высший ад Отступника, Оррик не сомневался нисколько. А если окажется, что Низария лгала, и он поверил пустым наветам, подкреплённым лишь косвенными доказательствами, да игрой ума, это превратит его именно что в предателя. Не факт конечно, что ещё можно чего-то исправить…